— А есть и особые?
— О, в последнее время открыто много видов, которых прежде не знали. Их не различали потому, что они встречались в виде ничтожных примесей к обыкновенной бубонной чуме. В том числе открыта чума, — в голосе Свенсена зазвучал оттенок гордости, — по сравнению с которой все, что знало человечество — ничто. Против нее не действуют сыворотки.
— Я вижу, вы в настоящем восторге от нее. Так, чего доброго, вы станете приветствовать и танталуса?
— А почему бы и нет, — немедленно откликнулся Свенсен. — Вспомните историю с возбудителем возвратного тифа, — сказал он, останавливаясь и придерживая Барча за локоть. — Его уничтожили по приговору медиков. Что произошло дальше? Через десять лет после того, как был убит последний экземпляр, один микробиолог, изучая уже книжные труды, установил, что этот жизнедеятельный организм был чрезвычайно полезен — в соответственно трансформированном виде, конечно, — для многих процессов, которые нужны человеку. Попробуйте, поищите теперь возбудителя возвратного тифа всей Вселенной!
Свенсен сжал с силой, которой трудно было ожидать в человеке столь щуплого телосложения, руку Барча. Тот посмотрел на собеседника. Его предупредили «коньке» знаменитого тюремщика.
— Нет микробов только вредных, — торжественно, словно с кафедры, произнес Свенсен, — как нет микробов только полезна Взгляды на микробов меняют и будут меняться, но микробы все, какие только существуют Земле и других планетах, должны быть под рукой у исследователя. Вот почему тюрьма микробов, или санаторий микробов, называйте, как хотите, я считаю гениальной идеей, надо отдать должное ее автору Карбышеву.
Барч с интересом выслушал эту тираду, хотя слово «одержимый» приходило ему раза два на ум.
— У нас немного бывает посторонних посетителей, — заговорил Свенсен совсем другим тоном. Поэтому каждый, кто проникает за эту стену, становится как бы экскурсантом. Если вы хотите…
— Разумеется, — оживился Барч.
— А именно?
— Чумной корпус, — сказал Барч твердо.
В чумной корпус их пусти без особых церемоний. Видимо считалось, что под куполом никаких микробов уже нет.
Широкий коридор вел в глубь здания. По обеим его сторонам виднелись узкие двери с надписями — черными буквами по желтому полю — названия разных видов чумы.
Свенсен остановился у одной из дверей.
— Вот, — сказал он. — Pestis mortis. Та самая.
Глубоко заинтересованный Барч переступил порог. К его удивлению, их выдерживали в промежуточной камере довольно долго, пока, наконец, лампочка на потолке не вспыхнула зеленым светом.
