Чтобы обмануть
их, она придумала положить туда кое-что еще, чтобы они не догадались, ну, чтобы решили, что все это несерьезно. Одно из условий – я должна быть замужем к тому времени, а самое основное и самое умное – чтобы я была объявлена
нормальной и таким образом сравнялась с остальными. Ведь все они считают себя нормальными, хотя нормальных людей очень мало на свете, объяснила мне мама, во всяком случае, она знает только двоих – себя и меня.
– И все равно я не могу понять. Почему ты убила их, Марсия?
– Я же сказала тебе! – Внезапно в ее голосе прозвучала отчаянная страстность. – То, что я должна быть замужем, это только трюк, который мама придумала, чтобы одурачить остальных. На самом деле, если я действительно выполню эти условия – все погибнет, исчезнет и разрушится – и завещание, и я сама сойду с ума. К тому же мама говорила, что ведьмам можно безнаказанно совершать поступки, за которые остальным приходится расплачиваться. Но ведьме нельзя причинить вреда!
– Но почему ты хотела убить меня! Ведь ты знала, что я не настоящий жених и никогда не стану твоим мужем!
Лицо у нее вдруг исказилось, мускулы напряглись и стали непроизвольно подергиваться, все тело забила крупная дрожь.
– Не знаю, – с трудом вытолкнула она слова, – это все не важно, не имеет никакого значения! – Она вдруг повернулась и взглянула на меня. – Будь ты проклят! – Я вздрогнул от ее пронзительного крика. – Будь ты проклят! Почему ты должен все испортить, к чему ни прикоснешься? Все было бы как всегда, если бы ты держал свой проклятый рот на замке и не болтал постоянно о том, что не следует!
Дрожь все усиливалась, переходя в судороги, она начала стонать от боли. Я стал осторожно подвигаться к ней со смутным желанием помочь, может быть, накрыть покрывалом, чтобы согреть. Когда я был на расстоянии примерно четырех футов, она вдруг перевела на меня взгляд, и резкий вопль снова ударил по моим барабанным перепонкам:
– Не подходи ко мне! Они мертвы! Все забыто! Уходи, иначе ты все испортишь, сумасшедший ублюдок!
– Марсия. – Я сделал еще небольшой шаг по направлению к ней. – Я – Дэнни, помнишь меня? Дэнни Бойд! Мы только что любили друг друга несколько часов назад. Все пылало и сверкало! Ты не могла забыть!
Из горла у нее вырвался звук, похожий на вой, глаза расширились, вылезая из орбит, и как подкошенная она рухнула на пол. Я подложил ей под голову подушку, укрыл покрывалом ее измученное прекрасное тело, потом вышел в гостиную и позвонил доктору Лэйтону, глядя на лежавшую Марсию через открытую дверь, – она не шевелилась, находясь в том положении, в котором я ее оставил. Я прошел к бару, выбрал самый большой стакан, какой смог отыскать, и налил себе грандиозную порцию виски. Прошло десять минут – она не двигалась. Я подошел и проверил пульс – его не было. Послушал сердце, приложив ухо к груди, – сердце не билось.
