Начальница при этом сделала рот как для поцелуя и пошлепала сочувственно губами:
— В буйном да, сделают.
— А очень просто, — сказала Оля. — Я когда вызвала психоперевозку, он начал скандалить, не шел, а от этого зависит. На улице кричал громко «помогите!» и извивался. Санитары прямым ходом отвезли в беспокойное.
— Это кто? — спросила Пульхерия.
— Мой, — ответила Оля. Щеки у нее были сизо-алые. — Ведь что кричал? Что я его враг, додумался! Типичный бред. Кидался в окно, разбил стекло головой, весь порезался, все было залито кровью, еще кошка эта поганая пришла, я его держу, как Иван Грозный, а она лижет с пола… Веником выгнала, нализалась человеческой крови, как людоед!
— А с чего это началось? — спросила Пульхерия участливо. Сердце ее стучало.
— Опять начал пропадать из дома на сутки, на двое, возвращался ободранный… Голодный, грязный…
«Врет», — подумала лихорадочно Пульхерия.
— Еще что: ну как это у них, не спал, ни с кем не разговаривал, одичал… На работу, слава тебе Господи, он вообще раз в неделю ходит… Одну статью в год пишет, они и рады… Одну статью, а они после этой статьи диссертации защищают… А он до сих пор кандидат… Конечно, он гений. Доморощенный. Я на работу, обратите на странности поведения, они отвечают, директор, спасибо, ему надо отдохнуть, дадим путевку… А он тут же бросается из окна головой в стекло… Я одна, я одна только знаю… Присосались к нему какие-то пиявки опять.
— Ну ты подумай, — вставила начальница.
— Не работал, ни одной формулы, я смотрела, обычно он исписывает пачками бумагу…
Пульхерия вспомнила, что Он иногда писал что-то в тетрадке. «Опять врет», — подумала она.
Оля вытирала со щек щедрые слезы, не обращая ни на кого внимания.
Пульхерия теперь все знала. Оставалось выяснить, в какой больнице он лежит. Как-то все сразу соединилось, встало на свои места. Огонь горел в Пульхерии чуть выше желудка, как будто зажгли лампочку и именно на том месте, где обычно ухает, когда человек проваливается или видит чужую рану.
— Ничего, пройдет, — сказала она. — У меня брат лежал в Кащенко, ничего, выпустили.
— В Кащенко мы не лежали, — ответила Оля задумчиво. — Мы лежали в своей, там его знают с первого раза, с этой Ани начиная. Чуть не кирпич из стены выпал, так он бил по стене кулаком.
— Ничего, выйдет и опять все путем, — сказала начальница.
— Но сколько можно на одного человека! — воскликнула Оля. — Сколько можно! Эта его девушка, я имею в виду сына, опять она его подсылает разменять квартиру! Настропалила сына подавать в суд! Ему же говорят языком: она получит квартиру, которую мы тебе дадим, сами останемся на бобах с психически больным отцом и она тебя погонит. Отдай сыну квартиру, не будет ни сына, ни квартиры!
