Словно в одну минуту они стали разными… настолько разными, что не могли понять друг друга.
— Встать! Все резервы к посёлку! Держать связь включённой! — И снова, словно отчаянный призыв, на который жизненно важно получить ответ, губы полковника выдохнули в коммуникатор:
— Ян!
Он сам не понимал, что творится в его груди в эти бесконечные, полные чужих впечатлений и эмоций мгновенья.
Ковальский слышал далёкий голос, прорывающийся сквозь треск помех несущей частоты, но у него не было возможности ответить — андроиды шли в атаку, рядом погибал его взвод, так был ли смысл в далёких призывах, что выплёскивал коммуникатор в помутившийся рассудок?
Тьма играла против людей, андроидам она, по всей вероятности, не мешала, но бойцы поредевшего взвода — те, кто попытался задействовать системы тепловидения, — тут же с досадой отключали их: засветка от пожара, охватившего склон холма, не давала работать термальной оптике, и им оставалось уповать на собственное зрение, ориентируясь на вспышки выстрелов, хруст веток или мгновенные отсветы разрывов, высвечивающие из мрака сиюсекундную диспозицию атакующих механизмов…
Добежав до границы ельника, где мятущееся зарево бушующего огня смешивалось с вязкой тьмой, царящей за густыми разлапистыми ветвями могучих деревьев, Ян припал на одно колено, «Абакан» вонзился прикладом в податливый ковёр мха и хвои, он отклонил ствол оружия, забыв в эти секунды обо всём, сосредоточенно, будто на учениях, выцеливая ползущую по горящему склону тяжёлую машину, поливающую ельник шквалом разрывных снарядов из двух автоматических пушек.
«Нет, не пойдёт… Не пробить броню. Только погибну зазря…» — мысли мелькали в голове с неуловимой скоростью, а пальцы уже меняли заряд в подствольнике с осколочного на кумулятивный, он рывком поднял автомат, прижал приклад к плечу, чтобы выстрел пошёл не по миномётной траектории, а прямой наводкой — расстояние до цели не превышало ста метров, для реактивной гранаты меньше секунды полёта…
Он плавно потянул спусковую скобу вторичной системы вооружения, и подствольник разрядился с приглушённым хлопком, заряд рванулся фактически по прямой, попав встык между скруглённым выступом правой орудийной башни и наклонным листом лобовой брони.
Кровь глухо прилила к голове, Ян никогда не испытывал подобного чувства, — словно безумец, не обращая внимания на цвиркающие вокруг пули, он приподнялся, вытягивая шею, мысленно моля лишь об одном — только не рикошет, но угол между двумя поверхностями не дал гранате уйти на излёт, струя раскалённого газа, вырвавшаяся из боевой части, прожгла в броне микроскопическое отверстие, диаметром не более двух миллиметров, но последствия оказались ужасающими — температура внутри машины тут же подскочила до тысячи градусов, и в темнеющие небеса, вырывая люки, изнутри бронированного монстра вдруг с оглушительным грохотом рванули снопы пламени.
