* * *
— Ба, молочка дай! — Настя сидела в саду за большим столом, заставленным фруктами, овощами, пирожками, домашним творогом, мёдом, и уплетала за обе щеки.
— На, несчастье, отъедайся, — сказала Вероника Митрофановна, Настина бабушка, — совсем отощала в своём городе — кожа да кости. Приезжала бы ко мне почаще, сразу бы и поправилась, и цвет лица бы лучше стал на свежем воздухе!
Вероника Митрофановна — пышная, румяная женщина — прожила в Урюпинке всю свою жизнь. Дочка и внучка давно звали её к себе в город, но Митрофановна — так звали её в деревне — только презрительно хмыкала в ответ.
— Мать твоя гробится с утра до вечера в своей школе. Худая, чахлая, мешки под глазами…
— Ба, не начинай, — Насте не хотелось слушать привычное бабушкино брюзжание.
Она объелась, и глаза сами собой начали закрываться. Душистый ветерок играл в саду с летней листвой, когда он задевал деревья слишком сильно, листва отзывалась ворчливым шелестом. Пчёлы, лавируя в воздушных потоках, искали самые лакомые цветочки. Петухи с разных концов деревни лениво спорили у кого самый сильный голос. Солнечные лучи, видя, как весело забавляются ветерок и листва, напросились к ним в игру, и ветерок безуспешно пытался поймать самый озорной лучик. Как только ветерок нападал, лучик моментально прятался в листве и через секунду показывался совсем в другом месте.
— Господи, как хорошо! — подумала девушка.
— Настя, ты чего, спишь, что ли? — взревела Митрофановна, — я говорю, мать твоя в своей школе в старуху превратилась, мы же с ней выглядим ровесницами! А ведь моя дочь ещё не старая, могла бы найти себе кого-нибудь! Да разве ж её что-нибудь интересует, кроме сопливых учеников?!
— Бабушка, маме нравится так жить.
— Много ты понимаешь… нравится! — Митрофановна гордо отвернулась и походкой герцогини пошла, кормить поросят.
Бабушкины слова вывели Настю из блаженного оцепенения и мысли тут же перескочили на человека, ради которого она и затеяла поездку. Её сон не мог быть просто кошмаром, он определённо что-то значил. И это что-то было очень плохим. На секунду девушка снова ощутила весь ужас, пережитый ночью. Она вскочила, чтобы почувствовать твёрдую землю под ногами, но те предательски подогнулись, и Настя опять упала на стул.
— Ты что, Настенька, совсем угробилась в своём городе, уже и ноги не держат…
Настя укоризненно посмотрела на бабушку.
— Ну что ты глазищами своими стреляешь! — Вероника Митрофановна подошла к внучке, обняла за плечи и поцеловала в макушку. — Знаешь, ты иногда как посмотришь — аж сердце заходится! В деревне говорят, что взгляд у тебя непростой.
