Но даже приказав себе думать так, он не мог избавиться от мысли, что ее – столь чистую и невинную – возьмет, или, вернее сказать, опорочит, такой монстр, как Граммель.
Вспомнив о человеке, по адресу которого он слышал лишь ругательства, сделавшие бы честь любому боцману, любящему крепкое словцо, Конрад невольно сжал кулаки. Этот человек позорил не только свой род, но и сословие, к которому принадлежал.
В этот момент, к своему удивлению, он услышал, как Делора – словно прочитав его мысли – прошептала:
– Если вы… думая о нем так переживаете… то что же… должна чувствовать я?
Стоя на полуюте и вглядываясь в океан, простирающийся впереди корабля, Конрад неожиданно заметил внизу маленькую фигурку, идущую по юту.
Они уже десять дней находились в пути. Атлантика, разбушевавшаяся, поначалу теперь затихала – поверхность океана бороздили некрупные волны.
Миссис Мельхиш все еще и не появлялась; Делора сообщила, что она собирается находиться в каюте до тех пор, пока океан не успокоится.
– Чего никогда не случится, ибо она ненавидит море и ждет не дождется, когда можно будет ступить на твердую землю.
Это приводило к тому, что Конрад находился рядом с кузиной гораздо больше времени, чем ему полагалось как капитану.
Он стал понимать, насколько грустные мысли одолевают Делору, когда она остается в одиночестве и, к своему удивлению, стал сопереживать ей.
Заходя к ней в каюту, он видел, как страх уходит из глаз девушки.
Посмотрев на мачты, он вновь заметил ее. По кораблю девушка ходила в синем плаще, отороченном горностаем, с капюшоном, так же отделанным белым мехом.
Мех обрамлял ее лицо, придавая девушке вид неземного существа; впечатление рассеивалось лишь когда она улыбалась, и в уголках рта появлялись озорные морщинки.
– Она прекрасна! Прекрасна! – говорил он себе, неся долгие ночные вахты. – Как я могу отдать ее в руки чудовища?
Постепенно, из глубин памяти поднимались воспоминания о том, что еще он слышал о лорде Граммеле, воспоминания о деяниях настолько отвратительных и тошнотворных, что Конрад гнал их прочь.
Тем не менее, он не мог полностью избавиться от подобных мыслей; раздумывая об участи Делоры, он считал, что гораздо более честным поступком будет выбросить ее в пучину морскую еще до прибытия в Антигуа.
По крайней мере она умрет чистой и невинной.
Такие мысли терзали Конрада по ночам. Днем же он проклинал собственное малодушие и истеричность, заставляя себя думать, что судьба Делоры – не его дело.
