И вот теперь она принесла книгу из спальни наверху и, свернувшись в кресле у окна в гостиной, с наслаждением начала читать.
Она была так погружена в книгу, лежавшую у нее на коленях, что вздрогнула от неожиданности, когда открылась дверь гостиной.
Гермия с неудовольствием повернула голову, думая, что вошла няня, которая обязательно захочет, чтобы она или принесла что-нибудь вроде мяты из огорода, или нарезала салата на ужин, Но, к своему великому удивлению, она увидела свою кузину, вошедшую в комнату.
Мэрилин выглядела необыкновенно нарядной в своем платье, которое – как была уверена Гермия – было сшито по самой последней моде.
Во время войны шились прямые, простые платья, и большинство женщин – даже очень богатых – использовали для одежды в основном белый муслин.
Этот материал был до неприличия прилипчив к фигуре, не только подчеркивая и выявляя ее особенности, но порой и обнаруживая, как мало было надето под ним.
Теперь же появились более роскошные материалы, и лифы и рукава платьев украшались" вышивкой или кружевными оборками.
Платье Мэрилин было обшито по подолу тремя рядами кружев.
Поля ее шляпки были высоко загнуты, так, как Гермия видела на иллюстрации в «Журнале для Леди», а атласные ленты под ее подбородком и вокруг ее высокой талии наверняка были привезены из Парижа.
Несколько мгновений она лишь с изумлением глядела на свою кузину, находя странным, что та сама пришла в дом викария вместо того, чтобы послать кого-нибудь к Гермии с почти повелительным требованием прийти в усадьбу.
Затем она выбралась из кресла, сказав:
– Мэрилин! Какой сюрприз! Я так давно не видела тебя!
Мэрилин, казалось, нисколько не смутилась, хотя она не проявляла желания повидаться с Гермией с самого Рождества, и лишь ответила:
– Я была очень занята, но теперь мне нужна твоя помощь.
– Моя помощь? – повторила за ней удивленная Гермия.
Из всех людей, приходивших за поддержкой в дом священника, менее всего ожидала она услышать от Мэрилин просьбу о помощи, обращенную к ней, или к ее отцу, или к матери.
Графиня всегда недвусмысленно показывала свое отношение к тем, кто, как она считала, «тратит время на прислуживание низшим классам».
– Уж не думаешь ли ты, что они благодарны тебе? – слышала как-то Гермия ее разговор с викарием. – Насколько я знаю этих людей, они воспринимают все как должное и жалуются, что о них не заботятся еще больше.
– Мои прихожане не таковы, – услышала Гермия возражение отца. – Когда Елизавета в прошлом году была больна, мы оба были очень тронуты маленькими подарками, которые ей приносили из деревни каждый день, и тем, как люди молились о ее выздоровлении.
