Почти все нам известное о латинской любви связано с знаменитостями. Вряд ли простым людям, по крайней мере городским, успешнее удавалось переводить любовь в высокий план, чем их известнейшим соотечественникам.
Практически все тонкости образа жизни принесли в Рим греки, рабы или бывшие рабы, служившие в римских семьях профессиональными учителями, врачами, секретарями, экономами.
Простым людям приходилось довольствоваться рабским трудом полудикарей. Может быть, представлению среднего человека о романтическом рае отвечал бордель. Чуть ли не на каждой римской улице стоял дом, помеченный знаком алого фаллоса.
Грубость римской любовной жизни усиливалась фактическим признанием разврата и промискуитета12 не моральными прегрешениями, а едва ли не добродетелями.
Заимствовав греческую Афродиту, богиню безнравственности, римляне превратили ее в Венеру, богиню распутства. Показательно, что ее храмы были крупнейшими и самыми многочисленными в каждом построенном или оккупированном римлянами городе.
Похоже, Венера поощряла обман и интригу как самую суть вдохновенной любви. Большинство римских великих любовных историй связаны с похотью к чужой жене.
Волновало в них не предчувствие обнаружения этого мужем, а интерес жены к одному или многим мужчинам помимо любовника. Конец обычно циничен: женщина дарит своей благосклонностью почти любого желающего, или мужчине все это надоедает и он находит другую женщину, достойную домогательств, с разумной уверенностью в успехе.
Подобная атмосфера не годится для бессмертной любви. В страсти одновременно смешиваются желание и ненависть. Классический любовный поэт Катулл так описывал отношение римлян к любви:
Да! Ненавижу и все же люблю!
Как возможно, ты спросишь?
Не объясню я. Но так чувствую, смертно томясь.
(Пер. А.Н. Пиотровского)
Несомненно, римские женщины очень старались выглядеть привлекательно, но исключительно для любовников. Ювенал писал о богатой женщине:
Что может быть несноснее, чем… богатая баба.
Видом противно лицо, смехотворно, от множества теста
Вспухшее все, издающее запах Поппеиной мази, -
Губы марает себе несчастный муж в поцелуе.
С вымытой шеей она к блуднику лишь пойдет: разве дома
Хочет казаться красивой она? Блудникам – благовонья!
Им покупается все, что пришлют нам инды худые.
Вот показала лицо и снимает свою подмалевку, -
Можно узнать ее; вот умывается в ванне молочной.
Ради которой она погнала бы ослиное стадо
Даже в изгнание вплоть до полярных Гипербореев.
