Так прошла теплая осень. Теплым был и ноябрь, только в декабре начались холода. Вскоре, после долгого бурного бурана, почти вся Молдова оказалась под небывало толстым снежным покровом. Затем небо посветлело, и ударили морозы.
В один из таких ясных холодных дней в распахнутые ворота Белгородской крепости на всем скаку влетело пятеро всадников. Передний держал в поднятой руке горящий факел, оставлявший в хрустальном воздухе черный дымный хвост. Конники промчались к цитадели, где ждали их вельможные паны Дума и Германн. А город и крепость знали уже, что объявлена война, и господарь Штефан сзывает мужей державы под свои славные стяги.
Ночь прошла в тревоге, в торопливых сборах. Наутро бойцов построили на площади. К ним вышли пыркэлабы, чиновные и выборные люди города, капитаны и Архитектор Антонио. В морозной тишине глашатай Рэцеш ясным голосом зачитал имена воинов, назначаемых в походный стяг, который поведет к Великому войску пан Дума, имея помощником капитана Молодца. Одним из первых был назван Войку, сын Тудора, по прозвищу Чербул. Не внесенные в список бойцы оставались на месте под командованием панов Петра Германна и Тудора Боура.
Последнюю ночь перед походом Войку провел дома. Ахмет, которому изредка помогал хозяин, самолично проверил и пригнал снаряжение и теплую одежду, с многозначительным взглядом вложил в переметную кожаную сумку подарок мастера — кольчугу. Затем принес собственный дар — выделанный крымскими кожевниками легкий, на диво прочный кожаный нагрудник, какие носили только ханы и мурзы, не пробиваемый ни копьем, ни стрелой. Войку вспыхнул от удовольствия и благодарности, и татарин тут же торопливо застегнул на нем доспех, под одобрительным взглядом пана Тудора. Затем накинул ему на плечи длинный плащ на волчьем меху, подал теплый гуджуман, помог надеть колчаны со стрелами и сагайдак с московским луком.
По знаку капитана, блюдя обычай, все в молчании сели. Потом вышли во двор. Войку подошел к руке отца и Зодчего, ждавшего их у порога. Обнял Ахмета. Крепко удерживая под уздцы нетерпеливого жеребца, по обычаю выпил поднесенный полонянкой полный рог красного вина. И только после этого, вскочив в седло, принял из рук верного татарина закаленное и легкое боевое копье с блестящим кованым острием.
— Чем бы он ни кончился, бой всегда — праздник для мужчины, — вздохнул тучный хозяин шатра, пан Иоганн Германн. — Господа рыцари, за завтрашний бой!
Присутствующие шумно осушили свои кубки.
