Еще три хода. Пешки Вили были обречены на гибель. Все три. Зрители скорее всего этого еще не понимали, но Вили и Ричардсону все уже было ясно.
Изо всех сил сражаясь с подступающей тошнотой, Вили протянул руку, чтобы взять своего короля, положить на доску и сдаться. Сам того не желая, он поднял глаза и посмотрел на Ричардсона.
— Ты здорово играл, сынок. Это была самая лучшая партия, проведенная игроком без процессора.
В голосе толстяка не прозвучало насмешки, но его тон теперь уже не мог обмануть Вили. Он сделал резкое движение через стол, намереваясь схватить Ричардсона за горло. Охрана оказалась быстрее — Вили повис над столом, зажатый полудюжиной не слишком ласковых рук. Он отчаянно завопил, бросая в лицо Ричардсону самые отборные ругательства на испанском языке.
Джонк сделал шаг назад, в сторону от стола, и приказал своим охранникам отпустить Вили. Затем посмотрел Росасу в глаза и спокойно проговорил:
— Почему бы вам не вывести вашего маленького Алехина на улицу, чтобы он там немного поостыл?
Росас кивнул. Они с Джереми взяли вырывающегося Вили под руки и дотащили к двери. Покидая павильон, Вили услышал, как Ричардсон пытался убедить организаторов турнира — с совершенно искренним видом, — чтобы они позволили Вили продолжить участие в соревнованиях.
Через несколько мгновений все трое были на улице, подальше от зевак. Ноги Вили снова касались поверхности земли; он более или менее добровольно шел между Росасом и Джереми.
Впервые за многие годы, впервые с тех пор, как Вили потерял дядю Слая, он плакал. Парень закрыл лицо руками, стараясь отгородиться от всего остального мира. Большего унижения просто не могло быть.
— Давай проведем его мимо автобусов, Джереми. Небольшая прогулка ему полезна.
— Ты действительно здорово играл, Вили, — произнес Джереми. — Я же тебе говорил, что Ричардсон входит в категорию экспертов. Ты был очень близок к тому, чтобы его победить.
Казалось, Вили ничего не слышит.
— Я сделал этого джонкского ублюдка. Я его сделал! Но он закурил и вывел меня из равновесия.
Они прошли метров тридцать, и Вили постепенно успокоился. А потом сообразил, что никто не ответил ничего утешительного на его вспышку. Парень убрал от лица руки и сердито спросил Джереми:
— Ты так не считаешь?
Джереми был в замешательстве: справедливость боролась в его душе с дружбой.
— Ричардсон, конечно, славится тем, что он страшный болтун, тут ты прав. Он со всеми так себя ведет — похоже, считает такое поведение частью соревнований. Ты заметил, что его болтовня совсем не мешала ему самому? Начав болтать, он дает соответствующий знак своей программе, так что в любой момент может вернуться в нужное ему состояние мыслительного процесса. Ричардсон никогда не теряет способности мыслить и ничего не пропускает.
