Сиду нужна была полная картина, так что он поручил Филу и приятелю Саймона Гектору поработать с ним, и вскоре тот рассказал все, что знал, – и выплюнул при этом все свои зубы. Сид организовал ликвидацию всех сторонников Саймона, но ему самому удалось скрыться. Сиду с Филом пришлось срочно поднимать всех на ноги, и они таки схлопотали пару пуль, и, пока Фил с товарищами сбивались с ног, разыскивая Саймона, Сиду пришлось лететь в Нью-Джерси и улаживать там тысячу разных дел, чтобы спасти все предприятие, и это было нелегко. Но Сид это сделал. Сейчас таких умников уже не водится, думал Сид.
Что же до Саймона… Они в конце концов его нашли – в автофургоне в Эссексе. Он-то хотел, чтобы все думали, что он улетел за границу, и они почти в это поверили. Всегда все планировал, до самого конца.
Да, Сид хорошо запомнил этот автофургон. Двое ребят зашли туда первыми и пристрелили Саймона, пока он спал. Они положили его в мешок, присыпали туда еще цемента, и Сид лично перебросил его через борт.
Таков был конец Саймона Гулда, и произошло это десять с лишним лет назад. Он опустился на дно морское – он и его мерзкий итонский выговор, как резюмировал тогда Фил.
С тех пор все было спокойно.
И вот теперь это.
– Что-то не то, – бормотал, засыпая, Сид, – непорядок.
2:
Об уважении и не только
Похоронный конвой, как назвал это Лео, двигался по М2 в направлении Маргейта. Сид, Мириам, Винс и Лео (за рулем – Гарри) сидели в «роллс-ройсе», впереди шел большой «мерс» с Костоломом Филом и еще несколькими особо приближенными.
Вслед за машиной Сида тащилось шесть лимузинов с теми членами синдиката, кто пожелал отдать последний долг покойному, а за ними двигалось еще пять с боссами или представителями боссов тех кланов, которые не могли себе позволить не появиться на кремации брата Сида, хотя ни один из них не имел удовольствия быть знакомым с усопшим.
Сид угрюмо молчал. Его настроение передалось Винсу, Лео и Гарри. Когда босс весел – веселись и ты. Когда босс подавлен, поневоле начинаешь испытывать уныние. И это правильно. Поэтому тишину в прохладном салоне «корниша» нарушал, если не считать тиканья часов, лишь непрерывный, неустанный, не нуждающийся в ответных репликах монолог Мириам. Она все говорила и говорила: то об одном, то о другом, то о своей ступне, то о вмятине на дорожном знаке, то о поездке в Майами (сразу по окончании церемонии они с Филом должны были сломя голову мчаться в аэропорт), о своем новом платье, о роскошном отеле, где она будет жить, и так далее и тому подобное.
