— Я-то ничего. Здорово им всыпал, — отвечал он. — Будут меня помнить. Не на таковского напали… — Я и на медведя один на один хаживал, а таких-то дохлых и еще бы с десяток отделал… Тот, что вас придушил, у ценя кубарем в овраг скатился. Не знаю, жив ли…
— Спасибо тебе, голубчик, большое спасибо… Никогда не забуду твоей помощи… Ты, может быть, меня от смерти спас… Век не забуду, — проговорил барии, и у него на душе стали радостно и весело.
— Что тут за благодарность? Я шибко испугался, думал, что вы померши… С вами такой оморок вышел.
— Еще бы! Негодяй так стиснул мне горло, что казалось — и дух вон… Я человек больной, слабый… Где же мне с ними бороться!.. Спасибо тебе, голубчик, что спас… Если бы не ты, не знаю, что теперь бы со мной было…
— Вещи ваши я все собрал и в кибитку сложил… Они их повытаскали да по снегу раскидали… Кажись, что ничего не пропало…
— Что вещи… Дело шло о жизни! Вещей не жаль…
— Как не жаль, — возразил ямщик. — Все, поди, трудом нажито… Как не жалеть!
Ямщик задумался и долго молчал, потом обернулся к седоку и, улыбнувшись, проговорил:
— Барин, а знаете ли, что я вам скажу?! Ведь я вас боялся…
— Ты боялся меня? — удивился барин.
— Да. На прошлой неделе один такой же барин, как вы, в этой же лощине ямщика убил и лошадей его угнал… И посейчас не нашли…
— Может ли быть? — поразился барин.
— Верно. Спросите в городе — все скажут.
— Оттого-то ты на меня так подозрительно смотрел?
— Так, так. Боязно было, — подтвердил ямщик.
Барин громко рассмеялся. Ямщик посмотрел на него с удивлением.
— Ну, братец мой, скажу тебе откровенно, а я ведь тебя боялся, — сказал седок.
— Меня? Вот тебе и раз!
— Да. Мне казалось, что ты и свистишь кому-то, и лошадей гонишь нарочно, и на меня подозрительно смотришь…
— То-то вы всё сердились… То не гляди, то не свисти, то тише… Я думаю, — тут не ладно… Да еще вы меня пулей припугнули… Боязно было.
— Какая там пуля! Я и стрелять-то не умею.
Седок и ямщик громко и весело смеялись, вспоминая, как они трусили друг друга.
Вдали, немного в стороне, замелькали огни.
— Это моя деревня. Растеряево называется, — сказал ямщик. — Тут у меня избенка. Семейство живет. Завернули бы вы, барин, обогреться и с перепугу оправиться. У меня и самоварчик есть. Моя баба живо все справит.
— Ладно, голубчик, согласен.
Барин чувствовал большое расположение к этому ямщику и охотно согласился на его предложение, думай его этим порадовать.
Кибитка свернула с тракта и, проехав несколько десятков саженей, промчалась по деревенской улице и вскоре остановилась около маленькой избы в три окна, занесенной снегом. Изба находилась посреди бедной, тихой деревни. Две собаки бросились с лаем к приехавшим, кое-где показались люди, и на звук почтового колокольчика из избы выбежала женщина и мальчик лет восьми.
