— Глянь-ка! это межовский приказчик, — говорили около меня.
Через несколько минут межовский приказчик очутился возле меня и осыпал вопросами о том, при месте ли я? что думаю делать до получения места? не пойду ли учить детей к его барыне, которая приказала ему приискать смирного семинариста для двух ее сыновей?
Я, не раздумывая долго, принял его предложение за ничтожную сумму и на другой день отправился в усадьбу Межи, унося на своей голове родительский гнев.
Целых два года жил я спокойно, если не счастливо. Межовская помещица, несмотря на свой вспыльчивый нрав, была добра и снисходительна. Это была худая, высокая, черноглазая женщина, "не модная", как она сама выражалась, утонувшая в хозяйственных хлопотах.
На руки мои поступили двое резвых, балованных мальчиков, воспитанных немного лучше сына Марьи Ивановны. Через два года их отдали в гимназию, но межовская помещица позволила мне остаться у нее до приискания места.
Однажды тишина длинного, зимнего вечера нарушена была приездом нежданного гостя: к помещице приехал двоюродный брат ее, который не видался с нею года три, хотя и жил не далее, как верст за семьдесят. Он приехал по случаю открывшейся продажи одного выгодного для него именьица.
— А шалуны твои где? — спросил он сестру.
— В гимназии, братец, во втором классе.
— Как в гимназии! я думал, что они никогда и в уездное училище не поступят.
— Это вот я Павлу Ивановичу обязана, — сказала она.
— Да уж, разумеется, не самой себе, — отвечал брат, засмеявшись, довольный своею остротой.
— Где же мне, братец? — сказала, слегка обидясь, Катерина Петровна.
Катерина Петровна почему-то очень уважала своего двоюродного брата. Брат этот был крепкий, невысокого роста старик, с румяными щеками и седыми бровями. Честность и прямота были написаны на этом несколько грубом лице.
— Что же вы теперь? без места? — спросил он меня. Я отвечал утвердительно.
— А хотите, я найду вам место?.. и славное место. Я поблагодарил.
— Да вы не думайте, — сказал он, — что я это говорю вам так… Нет, уж если я сказал, что найду, так найду…
На третий день он уехал, сделав выгодную покупку.
Прошло около двух недель. Однажды, помню, перед обедом читал я двадцатый раз немецкую книжку, которую подарила Минхен.
— Братец-то ведь не обманул! — вдруг вскрикнула вошедшая Катерина Петровна, — за вами приехали…
Чувство грусти и лени мгновенно овладело мной: я так избаловался и обжился у доброй помещицы в эти последние два месяца! Но вскоре живое любопытство сменило это чувство. Что ждало меня, какие впечатления? Что были за люди, которые нанимали меня и, нанимая, делали благодеяние? Были ли то новые и лучшие характеры или только повторение старых с очень незанимательными вариациями?
