Владимир Петрович рывком открыл дверь.
Карина в позе царицы Клеопатры возлежала обутая на белом велюровом диване.
— Приезжай, — девушка скосила глаза на появившегося отца, и на секунду ее лицо испортила гримаса легкого недовольства. — Жду! Пока.
Кара отложила мобильник и медленно встала. Юная, свежая, очень красивая. Черные волнистые волосы струятся почти до пояса. Небольшие, но очень живые агатовые глаза светятся умом. Красный халатик не скрывает прелести стройной фигурки. На смуглых руках тускло блестят золотые браслеты и кольца. Не девушка из российской глубинки, а кукла Барби. Ну какого рожна ей еще надо?! Одета, накормлена, пристроена в дорогой вуз.
— Кара, нам надо поговорить.
Механически Владимир Петрович отметил, что его голос уже не звучит так зло и уверенно, как минуту назад. Дочь смотрела на отца спокойно и, кажется… Да… Точно! Немного презрительно. Ее невозмутимость всегда действовала ему на нервы. Владимир Петрович плюхнулся в слишком мягкое, а потому неудобное кресло. Дочь снова опустилась на диван, вытянула во всю длину красивые ноги, словно собралась позировать для какого-нибудь дурно пахнущего журнальчика.
— Я, кажется, неоднократно просил тебя не встречаться с этим… — Владимир Петрович с трудом проглотил матюк и выдавил:
—..ублюдком.
Дочь покраснела так же, как отец, но голос ее оставался ровным и мирным:
— Я помню.
— Тогда почему, черт тебя дери, опять с ним крутишься?
— Я помню, что ты просил меня не встречаться с Олегом, но не помню, чтобы обещала порвать с ним.
Владимир Петрович подскочил и пробежался по комнате, грузный, красный, злой.
— Он лентяй и оборванец — худший вариант.
Ты купилась на его смазливую рожу. А что у придурка есть кроме? Я тебя спрашиваю?!
— Я люблю его.
Владимир Петрович нервно захохотал. Он даже слегка прослезился. Вытер глаза широкой ладонью.
— А он любит мои деньги. И вот когда сволочь сделает тебе ребенка, ты растолстеешь, как твоя мать, парень станет гулять направо и налево. И сядет мне, — мужчина с силой ударил себя по загривку. — Мне! На шею!
— Не беспокойся, отец, мы не собираемся спешить с ребенком и садиться тебе на шею — тоже.
— Рассказывай! Я запрещаю!.. Слышишь?
Запрещаю ему тут показываться. Еще раз увижу — с лестницы спущу!
— Мы возьмемся за руки и полетим вместе.
Владимир Петрович заревел, как раненый зверь, и бросился из комнаты. Со скоростью снаряда влетел на кухню. Хозяйка, располневшая, но еще красивая женщина, помешивала что-то пахучее на сковородке и посматривала на телевизор, на экране которого весьма сексапильная пара целовалась взасос. И старуха туда же!
