– Я не веду легких бесед, – последовал ворчливый ответ.
– Ладно, а как насчет трудной беседы? О политике, например?
– Не интересуюсь.
– О литературе?
– Не интересуюсь.
– О небесных телах, бороздящих просторы космоса, и о связанных с ними необъяснимых явлениях?
– Не интересуюсь.
Мэдди обратила внимание на то, что у него цвет лица такой же, как сыр, который он в настоящий момент поглощал.
– Значит, нам не о чем разговаривать. Хамфри надел очки, засунул черные дужки за толстые уши и посмотрел на Мэдди.
– Абсолютно, черт побери, не о чем. Она отпила шампанского. Оно было теплым и выдохшимся.
– Уж очень вы взрослый, – заявила она, поддавшись странному порыву.
Глаза Хамфри превратились в щелочки.
– В каком смысле? – пронзительно взвизгнул он. – Объяснитесь.
Мэдди чувствовала себя невежественной дурой, высоченной и совершенно не отвечающей требованиям.
– Гм…
Ее спасло появление de facto жены Брайса, Имоджин Блисс, светловолосой Модели-превратившейся-в-актрису с малышом индейской наружности на руках. Она прижимала малыша к груди, облаченной в дорогой туалет. Имоджин принадлежала к тем английским красавицам, которые заставляют всех присутствующих женщин чувствовать себя мешком с овсянкой. Они получают все, о чем мечтает другая женщина, причем без макияжа. Однако, на взгляд Мэдди, она была какой-то пластмассовой. Мэдди даже захотелось забраться к ней под юбку и проверить, есть ли у нее половые органы. Имоджин Блисс лежала на кушетках психоаналитиков, в плавательных бассейнах и под кинорежиссерами. Женщинам ее типа не надо беспокоиться о том, что думать, потому что они просто не думают. Они живут по принципу: «Все мужчины – мои». Они радушно улыбаются шуткам, которых не понимают, наклоняют голову под нужным углом, дабы продемонстрировать восторженное внимание. Мэдди пришла к выводу, что английские мужчины принимают эту бессодержательность за тайну и загадку. Если дело касалось породистого мужчины, Имоджин Блисс не была простушкой, поджидающей жениха у себя дома. Как только появлялась подходящая кандидатура, она бежала за ней вдогонку, чтобы не выпустить из своих рук.
Будто по свистку, все джентльмены, возглавляемые Хамфри, вскочили на ноги, уравновесили себя на высоких каблуках, почтительно, словно перед троном, склонили головы и принялись наперебой смеяться над ее плоскими шутками и глупыми анекдотами.
Хамфри, чей скудный вклад в общую беседу до настоящего момента ограничивался анализом пентаметра и отголосков александрийского стиха у Гомера и Вергилия, с восхищенным интересом слушал, как Имоджин классифицирует летние курорты по качеству общественных туалетов. Мэдди не верила своим ушам. Это была не просто легкая беседа, это была беседа в «весе пера». Пылинки.
