– Знаем мы таких знатоков, – язвительно проговорила Мэдди, обращаясь к мельнице для перца размером с огнетушитель.
Справа Хамфри был полностью поглощен едой. У этого человека были жуткие манеры, по сравнению с ним Генрих VIII выглядел бы просто паинькой. Мэдди попыталась завязать с ним беседу, но он сидел уткнувшись в тарелку и поднял голову только однажды, когда журналист высунулся из-за бутылки с водой и страстно призвал всех сделать что-нибудь для бездомных.
– Правильно! Правильно! – восторженно вскричал Хамфри, вгрызаясь передними зубами в баранью ногу.
Слева от Мэдди светская беседа погибла от сибирских морозов, чья зона распространения определялась плечом Брайса, сидевшего к Мэдди едва ли не спиной. Она во всех подробностях рассмотрела не только его пиджак от Озбека – его выработку, расцветку клеток, – но и рельеф самой спины под пиджаком. Деморализованная, она принялась изучать других гостей, сидевших за их столом. Мужчины, с небрежно уложенными волосами и в льняных костюмах, напоминали сезонных рабочих из «Возвращения в Брайдсхед». Они с таким увлечением вопили о своих вызывающих отвращение взглядах, что совсем не замечали Мэдди.
– Мой новый роман будет бестселлером. Я назову его «К черту Коран», – орал один.
– Между прочим, работая над биографией Билла Клинтона, я все время ощущаю, что пишу автобиографию, – кричал другой. – Меня приятно удивило, как много у нас общего. Знаете ли, мы жили на одном этаже в Оксфорде.
Женщины были одеты в черное, утянуты в корсеты и молчаливы. Все, кроме Сони, которая вынудила их слушать лекцию о своем идеологически здоровом наряде: о штанах из выросшего естественным образом, без химии, хлопка, о рубашке, выкрашенной растительными красками, о пуговицах, вырезанных из тропического ореха и украшенных переработанным стеклом, о серьгах и ремне, изготовленных из волос представительниц Третьего мира.
– Они не только лучше шелка, – с жаром говорила Вегетарианка от моды, – но и растут в естественных условиях. Я имею в виду, что людей не разводят на фермах ради их волос.
Ее знаменитый муж сидел рядом, изредка – правда, чуть чаще, чем следовало бы, – прикладываясь к фужеру с вином. Мэдди с трудом верилось в то, что она обедает в обществе Самой-знаменитой-в-мире-рок-звезды. Он был национальным достоянием. Такой же ценностью, как Эглинская коллекция мраморных скульптур. И таким же молчаливым.
Мэдди предприняла еще одну отчаянную попытку подвигнуть Хамфри на то, чтобы он выбрал тему из обширного меню.
