Разговор велся, само собой, на общей волне, чтобы каждый член отряда мог его слышать, и, само собой, на священника посыпались советы:
- Покопайся в них как следует, Иеро! - Это медведь.
- Ага, прошерсти их до донышка! - Это Лэса.
И наконец - лорс:
- Только постарайся не допустить, чтобы они это заметили.
Иеро ухмыльнулся и стал мысленно обшаривать дома, мимо которых они проходили, в поисках наиболее раскрытого ума. И обнаружил, что вообще-то все умы вокруг распахнуты настежь. Горожане даже не подозревали о возможности мысленной речи и о том, что кто-то может сунуться в их мозги. "Отлично, - подумал Иеро, выбирая объект для исследования, - мы их сейчас осторожненько..." Тут он сообразил, что лучше всего начать с провожатого. Уж он-то знает, куда и зачем ведет незваных гостей.
Священник протянул мысленный щуп к сознанию шедшего впереди смуглого черноволосого человека. Ну-ка, что там кроется?.. А там крылось нечто совершенно непонятное.
"...пожалуй, подойдут. Вот удача! Надеюсь, старейшины сразу отправят гонца в Рим... Да, повезло! Мы их пока отмоем, подкормим... ну, собственно, неделя, не больше... мужики крепкие, здоровые... интересно, звери у них опасные или нет? Вот если бы опасные! Чем злее - тем лучше... ну, отлично, ну, повезло... интересно, откуда они взялись? В горах таких бледных нет, на побережье тоже... да какая разница? Похоже, в самом деле откуда-то приплыли. Вот удача!.. Сколько нам отвалят за такую находку, хотел бы я знать..."
Иеро быстро пересказал всем содержание мыслей проводника, и путники принялись размышлять над тем, что бы все это могло означать. Ну, что горожане намереваются отправить чужаков дальше, в Рим, было понятно. Вот только зачем? И почему это связывалось с выгодой? И почему провожатому хотелось, чтобы "звери" оказались злыми и опасными? Разумеется, Горму и Лэсе, да и Клуцу тоже не составило бы труда изобразить из себя ужасных хищников, повинующихся лишь хозяевам, но сначала надо было разобраться, следует ли это делать. Как бы хуже не вышло.
- Лэльдо, ты что-нибудь понимаешь? - спросил священник.
- Пока нет, - честно признался молодой эливенер. - Ты не выпускай его из виду, может, что-нибудь и прояснится.
Но провожатый уже вывел чужаков на небольшую шестиугольную площадь, от которой лучами расходились шесть узеньких улочек. В центре площади стояла на невысоком затейливом постаменте великолепная скульптура из белого мрамора - какое-то морское животное, немного похожее на рыбу, но с длинным зубастым рылом и высоким выпуклым лбом, взлетело на волне, неся на спине пухлого кудрявого младенца. Работа была на диво хороша. И "рыба", и младенец казались бы живыми, обладай они цветом. Но даже будучи белыми, они зачаровывали. Провожатый что-то сказал, повернувшись к Лэльдо, и одновременно махнул рукой в сторону одного из зданий, выходящих фасадом на площадь, - и эливенер, выступавший теперь в роли официального толмача отряда, перевел вслух:
