Его сила была для нее слишком велика. Он словно пригвоздил ее там, где она лежала.
Он плюхнулся на песок рядом с ней, улыбаясь, как мальчишка, и хмурясь одновременно.
— Тебе нельзя быть здесь.
— Можно, — возразила она. Улыбка на его лице одержала победу.
— Конечно, ты должна была так поступить. Я бы сделал точно так же. Я поступал так, когда больной купался в Кидносе. Филиппос был вне себя.
— Я не боюсь Филиппоса.
— И я не боялся, — сказал Александр, — хотя должен был бы. Раньше я часто болел. Но потом стал сильнее. — Он внимательно рассматривал ее. — Ты выглядишь заметно лучше.
Мериамон засмеялась. Слабо, но с искренним весельем.
— Я выгляжу, как подкрадывающаяся смерть. Но это ничего. Я никогда особо не переживала из-за своего вида.
— Не говори так, — возразил Александр.
— Почему? Это же правда.
— Никогда не понимал излишней скромности, — сказал Александр и растянулся, опираясь на локоть. Он отдыхал, но видел все, что происходило там, где были люди. Глаза его никогда не отдыхали, так же, как и его ум.
— Ты приходил, когда я болела, — сказала она.
— Раз или два, — ответил он. — Ты заставила нас поволноваться.
Она не обратила внимания на эти слова.
— Ты был на свету. Я не знала, что это ты — и все же я знала. Понимаешь ли ты, сколько в тебе силы?
Она не имела в виду тело. Его глаза чуть сузились, брови сошлись.
— Я молился, — сказал он. — Я принес жертвы. Я решил, что твой Имхотеп не станет возражать, если я назову его Асклепием.
— Или Эшмуном? — спросила она. Александр пожал слегка плечами.
— Я посылал в храм в Сидоне. Жрецы сказали, что против болезни у тебя есть твои боги и твоя сила.
— Есть, — согласилась Мериамон и перевела взгляд с Александра на начатые им работы. — Ты, кажется, забыл про них.
— Нет, — ответил Александр.
— Разве?
Он был спокоен, голос звучал мягко. Не так, как во время разговора с послами из Тира. Но это был голос человека, с которым кто-либо мог спорить.
— Когда я спал ночью, накануне нашего прихода в Тир, я видел сон. Ко мне явился человек. Очень большой, но не такой большой, как я мог бы ожидать. У него была палица и одет он был в львиную шкуру. Конечно, я знал его имя.
«Геракл, — сказал я, — ты мне снишься или это знамение?»
«Если ты знаешь мое имя, ты знаешь и остальное», — отвечал он.
— Это меня рассмешило, — продолжал Александр. — Это было невежливо, но он тоже смеялся вместе со мной.
«Ты знаешь, что тебе надо делать, — сказал он. — Этот город твой; я объявляю тебя моим наследником».
