Мериамон устроилась на скамье. Слуга Александра, наконец собравшись с мужеством, сказал:
— Госпожа, царь…
— Царь подождет еще немного, — ответила она.
— Но…
— Он подождет, — сказала Мериамон, и в голосе ее прозвучал металл. На обожженном солнцем лице слуги уже не могла появиться краска, но он поспешно опустил глаза и умолк. Она заметила, что он занял место стража, рядом и чуть позади. Мериамон подумала, не отослать ли его к хозяину, но его присутствие немного успокаивало, и он мог быть свидетелем, если бы Пармений хотел ей зла.
Они ожидали в молчании. Мериамон начала сомневаться, есть ли в этом какой-либо смысл, придет ли Пармений вообще. Когда она уже начала вставать, чтобы отправиться к царю, послышался звук шагов. Солдатская обувь, лязг оружия. Мериамон заставила себя остаться на месте и слегка откинулась на спинку скамьи.
Пришел только один человек; он немного помедлил у двери, потом открыл ее.
Мериамон только наделась, что не выглядит, как круглая дура. Нико был полностью готов занять свой пост в охране царя: латы начищены до блеска, плащ ниспадал безупречными складками. Он взял свой лучший меч, а на шлеме развевались новые перья.
Он едва на нее взглянул, и это было хорошо: у нее было время прийти в себя.
— Иди, Левкипп, — сказал он, — и скажи царю, что мы придем сразу же, как только управимся здесь. Я позабочусь о госпоже.
Левкипп радостно ухмыльнулся и убежал. Нико занял его пост.
Мериамон наконец обрела дар речи.
— Что, во имя богов…
— Некоторым нужно было напомнить, что ты дочь фараона, — ответил Нико.
С этим трудно было спорить.
— Но откуда ты взялся? — спросила она.
— Таис сказала мне, что ты ушла. В зале я наткнулся на Марсия; он сообщил мне, где ты.
— Ты его сильно побил?
— Тебе-то какая разница? — проворчал Нико и поспешно добавил, прежде чем она успела сама его ударить: — Мне это ни к чему. Я друг царя и я выше Марсия по положению. Может быть, я немного позвенел мечом. После всего. Для виду.
— После всего, — повторила Мериамон, чувствуя себя сухой, как песок вокруг гробниц. Она не ожидала, что с ним ей будет так спокойно. Его основательность, прочность были для нее, словно якорь. Его легкомыслие освещало ее сердце, даже сейчас. В его ясном светлом взоре не было никакой озабоченности, никакой тревоги.
Но могут появиться. Он этого не знает, откуда ему знать. Но он узнает.
Пармений пришел еще нескоро, с двумя стражами, которые застыли у дверей, и устремил сердитый взгляд на Нико. Нико стоял, как на параде, без всякого выражения на лице — безупречный охранник. Пармений перевел взгляд с него на Мериамон.
