— Десять, господин.
— Нет, пятьдесят, господин.
— Гораздо больше, господин. Не меньше ста.
— Согласен. Итак, сторукое, а некоторые руки накалены добела. Вы это видели?
— Да, субадар, но...
— Ага! Вы говорите: «Да, но...» — и осекаетесь. Да. Но. Но как может быть плоть накалена добела, верно? Мы это видели. Плоть не может отблескивать металлом. Но. Мы видели, как сто рук терзали и убивали. Мы видели, как это создание исчезло, а живые существа не исчезают. Оно было живым, однако смогло. Но. Но. Но. Как объяснить эти «но» Законникам? Как уяснить их для самих себя?
* * *
— Опять, снова сорвалось. Будь все проклято, дамы! Не срабатывает.
— Не в этом ли наша беда, Реджина? Мы-то не прокляты — пока.
— А мы точно все заклятия пропели верно?
— Тютелька в тютельку.
— Ну а если это не те заклятия?
— Я их слово в слово взяла из моих скверных книг.
— А как насчет Десницы Славы, той, что я держала? Она взаправдашняя? Свечка действительно из сала девственницы?
— Мой Нудник ручается, Ента. Рука, держащая свечу, и в самом деле взята от казненного преступника. У моего Нудника мощный блат в морге.
— Как ему это удается, Нелл?
— Взятки, Сара.
— Взятки? Зачем?
— А я-то думала, все знают! Мой Нудник, благослови его Боже, ярый некрофил.
— Дамы, ну хватит щебетать, прошу вас. Думаю, в этом все и дело — мы слишком легкомысленны. Придется пробовать снова, и на этот раз будьте серьезны!
* * *
Они вытянулись ровным рядком. Их было десять: мальчик-девочка, мальчик-девочка, —навзничь лежавших на ржавой гнилой автомобильной свалке. Было бы совсем как в амурной карусели, если бы они прыгали друг на дружке, но они были мертвы.
— Крайне свежий Смертный случай, — заметил субадар Индъдни, тужась обрести равновесие. — Кровь у них еще идет, замечаете? — Он потянул носом, и его тонкое лицо свело в омерзении. Это снова был зловещий bouquet de malades. — Ну да. Безусловно. Разумеется, опять наш Сторукий. Только такое чудовище могло так все устроить.
Устроено было зверски незатейливо: у каждого юноши (пока он еще жил и чувствовал — об этом кричали застывшие в мучительной судороге лица) были вырваны гениталии и засунуты в рот девушки. У каждой девушки была оторвана грудь и засунута в рот юноше.
Субадар Индъдни с трудом перевел дыхание и тряхнул головой.
— Сознаюсь в некотором допущении, — обратился он к подчиненным. — Я, наверное, слишком долго прожил в Гили. Когда я только попал в Коридор, он так сильно напоминал мой нежно любимый Бомбей. Я был так счастлив — как у себя дома. Но потом все начало меняться, и еще меняться, и опять меняться. Не так ли, джентльмены?
