Но Фудзико отвергала сладкие надежды Каору. Она осуждала его, и это было очевидно. В промежутках между непристойным гоготом пивной он пытался донести до нее слова, которые позволили бы ему приблизиться к ее мятущемуся сердцу.
– Я такой же, как и прежде. И ничего не решил по поводу будущего. Все время нахожусь в подвешенном состоянии. Скажи мне, Фудзико, можно ли мне любить тебя? От твоего ответа зависит моя жизнь. Я должен жить ради кого-то, иначе я стану бездельником, который мешает всем.
– И скольких женщин ты обольстил этими песнями?
От неожиданных слов Фудзико Каору потерял дар речи. Неужели, сам того не осознавая, он вел себя предосудительно? Нет. наверняка Фудзико ошибается. Но чем объяснить эту ошибку?
– Должно быть, есть кто-то еще, достойный твоей любви.
Фудзико бежит от себя самой?! Он не представлял, кого она имеет в виду, но испытывал угрызения совести. Между ними встал кто-то третий. И не один. Фудзико уже знала о том, что Андзю любит Каору. Она слышала от Андзю и об оперной певице, и о толпах девиц, вьющихся вокруг него. А еще, хотя Фудзико и не догадывалась об этом, в глубинах подсознания Каору жила его покойная мать. Но сейчас Каору видел только Фудзико, чувствовал только ее.
– Кого же мне любить, кроме той, что сейчас передо мной? – Его голос взорвал внезапно наступившую в пивной тишину, так что его услышали даже за большим столом. Не желая того, он стал центром внимания. Гоготавший громче всех красномордый дядька в пьяном угаре зааплодировал Каору. Фудзико порывалась было что-то сказать, но осеклась и превратилась в печальную статую.
– Идем отсюда.
Фудзико молча встала и вышла на улицу. Пока Каору расплачивался, в его адрес неслись насмешки:
– Не дрейфь, аристократ!
– Смейтесь, пока силы есть, – буркнул Каору и вышел из пивной, но Фудзико нигде не было. «Куда она повернула: направо или налево?» – искал ее спину Каору. Сначала он бросился налево. Каору спешил: если он сейчас не найдет ее, случится непоправимое. Пробежав расстояние, достаточное, чтобы непременно догнать Фудзико, Каору развернулся. Если она шла в противоположном направлении, то получалось, что это Каору убегает от нее. Он побежал еще быстрее, надеясь, что Фудзико остановилась и ждет его…
Каору остался один на Гиндзе, улице, где царит безразличие.
Он стоял, прислонившись спиной к стене здания, и смотрел на грозовые облака, утирая пот со лба. Чувство, что тебя бросили… Каору сейчас на собственном опыте переживал то, что, наверное, переживала Фудзико в Америке. Он ведь тогда тоже молча взял и исчез, не разъясняя причин. Такое исчезновение не могло не обидеть Фудзико. Слишком поздно он это понял. Опьяненный желанием приблизиться к Фудзико, Каору даже не представлял, как она была одинока. Он скрежетал зубами, злясь на себя – не заметившего за бесстрастным лицом Фудзико ее беззащитности. Значит, Фудзико отомстила ему.
