— Как вы догадались, что он из полиции?
— Из полиции?
— Ну да. Вы его еще военным назвали, видно, забыли, как по-нашему «полицейский». Ничего, синьоры, поживете у нас подольше — все слова будете помнить.— Он смотрел на Дона. — Значит, вы его тоже раскусили, да? Он сегодня заявился, под вечер; и давай всем рассказывать, что он коммивояжер, что он, мол, ботинки продает. Ну я-то сразу его раскусил.
— Вон что, — сказал Дон. — Уже, значит, приехал. Так почему же он не прекратил... почему он разрешил им...
— Ну а вы, — сказал я, — откуда вы знаете, что он из полиции?
Официант посмотрел на меня.
— А я не знаю. Да и знать не хочу, молодой человек. Что вам больше нравится — думать про кого-нибудь, что он шпик, да ошибиться? Или наоборот?
— Правильно, — сказал Дон. — Так вот, значит, что тут у вас болтают.
Но официант отвернулся и всматривался в черную темень улицы.
— Хотел бы я знать, кто за ним послал, — сказал Дон. — За полицейским.
— Если у кого есть деньги, он живо найдет помощников, когда захочет кому-нибудь напакостить, — сказал официант. — Он даже с того света изловчится напакостить. — Официант стоял, повернув к нам свое унылое длинное лицо, а мы с Доном по очереди поднялись и торжественно пожали ему руку. Парни с соседнего столика оглянулись на нас.
— Ну, — сказал Дон, — а теперь что?
Музыка умолкла; мы смотрели с другой стороны улицы, как скрипач, зажав инструмент под мышкой, остановился у столика с молодыми парнями и что-то говорил им, жестикулируя рукой, в которой он держал шляпу.
— А я откуда знаю?
— Перестань.
— Что перестань?
— Нет здесь никаких сыщиков. Он все придумал. Да он в жизни своей не видел сыщика. Да их и вообще-то в Италии нет. Можешь ты представить себе итальянского полицейского без форменного мундира?
— Нет, конечно.
— Мы просто переночуем у нее, а завтра утром...
— Не пойду. Ты иди, если хочешь. А я не пойду.
Он посмотрел на меня. Потом вскинул вещевой мешок на плечо.
— Спокойной ночи. Встретимся утром. Там, у кафе.
— Ладно.
Он шел не оглядываясь. Потом завернул за угол и скрылся. И я остался один, на ветру. Но у меня была куртка. Твидовая охотничья куртка, сделанная в Шотландии,— мы заплатили за нее одиннадцать гиней и носили по очереди: день он, день я. У нас был еще свитер, и тот, кто ходил без куртки, надевал свитер.
Я вышел на открытое место, где вовсю хозяйничал ветер. У моста домов не было, не было и заборов; внизу сине-стальной полоской темнела река. И только тут я почувствовал настоящую силу ветра. Мост был каменный, с каменными перилами и переходными дорожками по обеим сторонам, и я присел на корточки с подветренной стороны. Ветер выл монотонно и мощно, я ощущал его монолитный поток и под мостом, и над перилами, над моей головой. Я сидел на корточках, у перил, с подветренной стороны моста, и ждал. Но ждать мне пришлось недолго.
