— Из-за чего? — осведомился грек.
— В том-то и заключается моя проблема. Пэт хотела, чтобы я добыл для нее кое-какие сведения, и я сказал, что выполнил ее просьбу. А на самом деле нет. А теперь уже не помню некоторые характеристики того, что она хотела. Спросить у нее я не могу, ведь тогда придется признаться, что я солгал, а посмотреть эти характеристики нельзя, потому что они у нее в особом файле. И я хочу, чтобы вы, доктор Папатанассу…
Старик поднял руку.
— Позвольте, я попробую угадать. — Он не злился, не удивлялся, но в его голосе звучала грусть. — Вы хотите, чтобы я дал вам код доступа к файлу. Только для того, чтобы вы смогли исполнить поручение доктора Эдкок. Конечно, я понимаю. А потом необходимость рассказать ей о других делах отпадет сама собой.
— Э… да. Именно так, — согласился Даннерман, стараясь не смотреть астроному в глаза.
Путь до Кони-Айленда неблизкий, и вагоны в час пик переполнены. После того, как Папатанассу ушел, даже не попрощавшись, Даннерман быстро добрался до специального файла и перекачал его содержимое прямиком в офис Национального Бюро Расследований. Времени на то, чтобы пообедать в спокойной обстановке, уже не оставалось; по крайней мере если он не хотел опоздать в театр. Даннерман лишь успел купить пакетик соуса и какой-то закуски, рассчитывая заморить червячка по дороге, но в вагоне без сидячих мест было так тесно, что он не мог даже поднять руку. Лишь на подъезде к нижнему Манхэттену стало посвободнее, и ему удалось пробиться в угол.
Дэн сумел кое-как перекусить на длинном перегоне под Ист-Ривер, стараясь не испачкать соусом соседей, но удовольствия от еды не получил. Во-первых, из-за стоявшего в вагоне коллективного запаха разогревшихся человеческих тел, сочившегося через раскрывшиеся микропоры одежды. Во-вторых, по причине неприятного эпизода с Христо Папатанассу. Даннерман понимал старика и не мог ему не сочувствовать.
В одном Хильда права, думал Дэн. У него есть вредная привычка проникаться чувствами других людей. Для профессионала это ценное качество, позволяющее легче сходиться с окружающими, например, с Ильзой из «Безумного короля Людвига» или ребятами Карпеццио. Но иногда на Даннермана накатывало чувство вины.
К тому времени, когда поезд выбрался на поверхность и покатил по старым подвесным рельсам, Даннерман нашел одно сидячее место. Он использовал свободное время, чтобы просмотреть сообщения, ни одно из которых не представляло интереса, а потом занялся тем же, чем и большинство пассажиров: смотрел в пространство или на мелькавшие на дисплее рекламные картинки.
