Света, может, и хотела бы возразить, но при всем желании не могла. Оставалось только молчать и чесать Конрада за ухом.
* * *
Вечером, когда Света с Машей вымыли в ванной Конрада и вместе с ним уселись перед телевизором смотреть очередную серию душещипательного сериала, Никита устроился в кресле с фотоальбомом. Он вообще любил фотографии, даже совершенно незнакомых людей. Что-то магически притягательное было для него в их взглядах. Странно, их нет рядом, и все же они здесь – зримо изображением на бумаге и незримо воспоминанием или мыслями о них.
На первой странице совершенно пожелтевшая фотография, наклеенная на плотный картон. Полный бородатый мужчина в поддевке и худощавая женщина, закутанная в пеструю шаль. Под снимком едва различимая выцветшая надпись: «Михаилъ и Мавра Коломнины». Светины прапрадедушка и прапрабабушка.
Молоденькая девушка в белом платье, с длинной косой, перекинутой на грудь. Огромные глаза распахнуты, губы чуть приоткрыты в улыбке. Лицо чистое и невинное. А вот она же – короткая стрижка, глаза густо подведены, взгляд жесткий и холодный. Рядом сидит на высоком стуле надменный черноволосый мужчина в сапогах и френче. Прабабушка Елена и прадедушка Арон.
Эсфирь Ароновна – в невероятном количестве и разнообразных видах. Молодая и красивая, вылитая мать – на той, первой фотографии. С первым мужем, пожилым и некрасивым. С двумя дочками: одна черноволосая и до обидного похожая на отца, другая – копия матери. Со вторым мужем – мягким и застенчивым. С сыном, с близнецами.
Никита одну за другой переворачивал страницы, мелькали лица детей и взрослых, свадьбы, похороны. А вот и самые последние фотографии. На них Эсфирь Ароновна уже старая дама, эдакий матриарх в окружении любящего семейства. Если бы любящего!
Никита взял в руки лежащий между страницами большой снимок. Судя по дате, он был сделан три года назад в холле загородного дома. На нем не было только Вадика и Вероники. Нет, еще и Алексея – видимо, они с Мариной поженились позже. Эсфирь Ароновна сидела в центре на диване, все остальные устроились рядом – кто сидел рядом, кто стоял за спинкой, даже Конрад улегся на ковре.
Всматриваясь в лица, Никита думал: кто же из них?
Он положил альбом на стол, взял ручку, лист бумаги и ушел на кухню. Сварил себе кофе покрепче и уселся за стол – думать.
Он выписал в столбик имена всех, кто был в доме, включая Полину и охранника Олега. Затем вычеркнул из списка себя, Диму, семилетнего Артура и всех женщин. Осталось девять человек.
