Федор пригласил ее в дорогой ресторан, потом они гуляли по ночному городу. Фира не слишком-то прислушивалась к его восторженной, похожей на горный поток болтовне, но все же сумела вычленить, что Федор – сын известного ювелира и сам учится ремеслу. Поэтому и согласилась встретиться еще раз.
А потом Федор вместе с отцом, нестарым еще вдовцом с породистым лицом и удивительно красивыми руками, приехал в Москву – знакомиться с ее родителями и свататься. Фира просто онемела от изумления – ни о чем таком у них с Федором в Ленинграде и речи не шло, всего-то два дня скромного платонического знакомства. Она, разумеется, хотела отказаться, тем более Федор ей не слишком понравился, только слова подбирала, чтобы сделать это повежливее, но Иван Алексеевич отозвал ее в другую комнату.
- Выходи за Федьку, Фирочка, - сказал он, прикрыв дверь. – Совсем парень голову потерял. Не ест, не спит, только о тебе и говорит. А ты и впрямь… красавица.
От его оценивающего, очень мужского взгляда Фира покраснела. Она действительно всего была красива, в мать, но после рождения Насти расцвела настоящей зрелой красотой: стройная фигура с мягкими округлыми формами, сияющая прозрачная кожа, водопад пшеничных волос, с которыми никак не могли справиться шпильки. Глаза с легкой раскосинкой отливали бирюзовой эмалью, нежно-розовые губы всегда чуть приоткрыты, словно готовые к поцелую, а носик пикантно вздернут, и тонкие ноздри подрагивают, как у чистокровной лошадки.
- Но я… - неожиданно робко пробормотала она, отводя глаза.
- Соглашайся! – жарко зашептал Иван Алексеевич прямо ей в ухо, щекоча щеку мягкой светлой бородой. – Будешь жить, как королева. Ну?
Не желая соглашаться, Фира, тем не менее, почему-то никак не могла сказать «нет». От него исходила такая сила, что она задрожала. Колени стали ватно-слабыми, чтобы не упасть, пришлось прислониться к стене.
- Дай руку! – властно приказал он, и Фира безвольно подчинилась.
Иван Алексеевич достал из кармана пиджака и надел ей на палец золотое кольцо с искусно ограненным в виде цветка сапфиром.
- Это я сделал для помолвки, - все так же жарко прошептал он ей в ухо. – Но если бы я знал… Черт подери, если бы не Федька, я бы сам на тебе женился. Пошла бы за меня?
Продолжая мелко дрожать, она молчала не в силах сказать ни слова. Отец Федора смотрел на нее с дерзкой усмешкой. Он был похож на сына – вернее, сын на него, - но только ярче и сильнее. И глаза – пасмурно-серые, с тяжелым, холодным взглядом. Смотреть в них было трудно, а не смотреть, отвернуться – еще труднее.
