Простаков подошел к мраморному постаменту, на котором лежал фолиант в роскошном бархатном переплете. Эраст Петрович полагал, что это реквизит из какого-нибудь спектакля, а это, оказывается, был молитвенник театрального искусства.
– Вот, – Штерн стал перелистывать страницы, исписанные разными почерками. – В основном, конечно, пишу я. Излагаю свои заметки по теории театра, заношу впечатления от сыгранного спектакля. Но немало ценного вписывают и другие. Послушайте-ка, это Ипполит Смарагдов: «Спектакль подобен акту страстной любви, где ты – мужчина, а публика – женщина, которую надобно довести до экстаза. Не сумел – она останется неудовлетворенной и сбежит к более пылкому любовнику. Но коли преуспел, она пойдет за тобою на край света». Вот слова настоящего героя-любовника! Потому и поклонницы вопят под окнами.
Красавец Ипполит картинно поклонился.
– Здесь и остроумное встречается, – перелистнул еще несколько страниц Штерн. – Смотрите, Костя Ловчилин нарисовал. Сверху надпись: «Вошли в ковчег Ной с чадами, а также звери земныя по роду, и скоты по роду, и гад движущийся на земли, и птица пернатая, мужеский пол и женский». И мы все изображены очень похоже. Вот я с моими «чадами», Элизой и Ипполитом, вот гранд-дама с Разумовским в виде благородных зверей, вот «скоты» – сам Костя с Серафимой Клубникиной, вот наши злодей и злодейка пресмыкаются по земле, вот «птицы пернатые» – филин Вася и колибри Зоенька, а Девяткин изображен в качестве якоря!
Шустров серьезно рассматривал шарж.
– Еще есть перспективный жанр кинематографии – анимированный рисунок, – сказал он. – Это картинки, только движущиеся. Тоже надо будет заняться.
– Эй, кто-нибудь, дайте ручку и чернильницу! – велел Ной Ноевич и начал выводить на пустом листе торжественные письмена.
Все сгрудились, заглядывая ему через плечо. Подошел и Фандорин.
Сверху на странице было типографским способом напечатано:
6 (19) СЕНТЯБРЯ 1911 ГОДА, ПОНЕДЕЛЬНИК.
«День независимости, обретенной благодаря феноменальному великодушию благороднейшего А. Т. Шустрова: праздновать ежегодно!» – написал Штерн, и все троекратно прокричали «Виват!».
Хотели снова накинуться на благодетеля с поцелуями и рукопожатиями, но тот проворно отступил к двери.
– Должен быть в пять часов на заседании городской думы. Важный вопрос – пускать ли гимназистов на вечерние сеансы в электротеатры. Это почти треть потенциальной аудитории. Откланиваюсь.
После его ухода актеры еще какое-то время повосторгались, потом Штерн приказан рассаживаться. Все разом умолкли.
