Но совершенно ясно, что продавец был настоящим идиотом, потому что он не принял предложение Тернера, что по его оценке было очень великодушным предложением.
— Ах, черт! — пробормотал Тернер. Не было никакого другого выхода.
—…потревожила моих клиентов, оскорбляла меня…
Тернер сжал руку в кулак и размахнулся, сражая продавца ударом.
— О, мой Бог! — вздохнула Миранда. — Думаю, что вы сломали ему нос.
Тернер уничтожающе посмотрел на нее, прежде чем взглянуть на продавца на полу.
— Не думаю. Он не кровоточит.
— Какая жалость! — пробормотала Миранда.
Тернер схватил ее за руку и приблизил к себе, кровожадная маленькая чертовка делала все себе во вред.
— Больше ни слова, пока мы не выйдем отсюда.
Глаза Миранды расширились, но она мудро закрыла рот и позволила ему вытащить себя из магазина. Когда они проходили мимо окна, она заметила «Le morte d'Arthur» и крикнула.
— Моя книга!
Это была она. Тернер остановился, чтобы выругаться.
— Я не хочу слышать ничего о твоей проклятой книге, слышишь?
Ее рот остался открытым.
— Ты понимаешь, что только что случилось? Я ударил человека.
— Но ты же согласен, что он нуждался в ударе?
— Столько же, сколько и ты нуждаешься в удушении.
Она отступила, явно оскорбившись.
— Вопреки тому, что ты обо мне думаешь, — высказал он ей, — я не провожу свои дни, обдумывая, где и когда меня могут принудить к насилию.
— Но…
— Никаких но. Ты оскорбила человека.
— Это он оскорбил меня.
— Я собирался торговаться, — процедил он сквозь сжатые зубы. — Ведь ты привела меня сюда для этого, не так ли?
Миранда нахмурилась, и неохотно кивнула.
— Что, черт возьми, с тобой случилось? Если бы этот человек имел меньше сдержанности. Если бы…
— Так ты думаешь, что он показал свою сдержанность, — ошеломленно спросила она.
— По крайней мере, настолько, насколько ты его заставила. — Он схватил ее за плечи и начал трясти. — Боже мой! Миранда, ты хоть понимаешь, что есть много мужчин, которые не моргнув глазом ударят женщину? Или хуже того, — добавил он многозначительно.
Он ждал ответа, но она только смотрела на него большими немигающими глазами. И у него было тревожное чувство, что она видела что-то, что он не знал.
Что-то в нем.
Затем она сказал.
— Прости меня, Тернер.
— За что? — спросил он не слишком любезно. — За то, что устроила сцену посреди тихого книжного магазина? За то, что не держала рот закрытым, когда это нужно было? За то…
— За то, что я огорчила тебя, — сказала она спокойно. — Это было нехорошо с моей стороны.
