На Украине, неподалеку от городка Немирова, на одном из земляных валов, возведенных еще во времена скифов, соскользнул пласт земли. Открылся слой гончарной глины, поменявший за несколько секунд цвет с белого на красный. Ставшая похожей на огромный кусок мяса глина затряслась, как студень, испустила кровянистого оттенка жижу. Густая жидкость стекла по склону, залила траву у подножия вала, и трава вдруг задымилась, почернела, а потом рассыпалась пеплом.
Слои глины с чавкающим звуком задвигались, как будто за них взялись руки невидимого гончара и, перемешивая, вылепили нечто, отдаленно напоминающее человека. Существо попыталось двинуться, но глина крепко держала его за ноги, и глиняный человек, потеряв равновесие, растянулся на земле лицом вниз. Его руки попробовали зацепиться за опаленную траву, судорожными движениями заскребли по земле, но обрести свободу глиняному человеку не удалось. Его засосало в глину, а за миг до того, как существо растворилось, его беззубый рот раскрылся, да так широко, что сделался похож на дыру размером с дверь в человеческое жилище. Потом рот с хлюпаньем захлопнулся, губы размазались, исчезли в глине. Невидимый скульптор прекратил работу, глина застыла, поблескивая, будто обожженная.
Приблизительно в это же время дрогнули камни Стоунхенджа. Между ними пролегли трещины, а в Центральной Африке и в Азии поднялись в воздух неисчислимые стаи пустынной саранчи. Эти разрозненные полчища двинулись к Средиземному морю и соединились над ним в многомиллионную армию. И хотя в обычное время саранча редко пролетает за сутки более тысячи километром, этой ночью насекомым удалось преодолеть за пару часом расстояние гораздо большее. Возможно, этому помог ветер, сопровождавший перелет стаи. Армада пронеслась над Францией, пересекла Ла-Манш и, добравшись до Англии, посыпалась на храм друидов, скрыв камни и завалив трещины многотонной горой. Падая, саранча тут же издыхала. Желтоватые тельца со сложенными шестисантиметровыми крыльями казались огрызками карандашей, приготовленными к переработке.
В доме хранителя королевских Врат Теодора Херрманна на стенах в чулане сквозь обои проступили мокрые пятна. Вначале редкие и едва видимые, они вскоре набрали силу, расползлись по всем стенам. Штукатурка вздулась, а затем осыпалась на пол, открыв деревянные двери. Сквозь толстые щели в рассохшихся досках замерцал свет, словно за дверью полыхал костер. Доски коробились, жутко трещали, но держали натиск пламени до тех пор, пока весь дом не зашатался и стены с крышей не рухнули, уничтожив чулан, завалив подвал со вторыми Вратами...
