Разглядывая несчастного старика, Генрих подумал, что пленнику можно доверять. Врать и изворачиваться Эйвинду из Норддерфера не было никакого смысла, а весь его вид и манеры свидетельствовали о том, как он далек от воинского искусства. Наверное, дальше, чем был покойный Плюнькис.
— Я поговорю с гномами, — сказал Генрих. — Не обещаю, что с вас снимут цепи немедленно, но дня через два, думаю, вы сможете вздохнуть свободнее.
Выбравшись из подвала, Генрих отправился разыскивать Олафа Кауфмана.
«Черт знает что! — думал он по пути. — Кто такой этот Черный Человек из Хелле? Чем ему насолил Большой Мидгард? И уж колдун он, похоже, посильнее Безевихта или Каракубаса — ни тому ни другому никогда не удалось бы разъединить Мидгарды. Теперь ясно, отчего проснулись вулканы, почему рушатся города, отчего все в мире катится вверх тормашками. Господи, только бы этому королю Убийце Хоркунда не удалось достичь своей цели. Я наверняка умру, если узнаю, что навсегда разлучен с Альбиной. А Капунькис и Бурунькис тоже умрут, если выяснится, что мы никогда не встретимся... Представляю, какие еще беды ожидают нас!»
Вечером, вернувшись с работы, Эрнст Шпиц сказал:
— Милая, мы немного прогуляемся с Генрихом.
— Ты ничего не имеешь против?
— Только не исчезните насовсем, — не скрывая недовольства тем, что от нее грубо, фактически требуют не мешать мужскому разговору, сказала Фрида.
На улице отец Генриха довольно долго молчал. Он повел сына к Дунаю и лишь там, глядя на бегущую воду, сказал:
— Ну что, сынок, готов ты мне рассказать, что с тобой произошло, где пропадал?
Генрих почесал затылок, не зная, с чего начать.
— Ты не поверишь мне, па. Я и сам бы не поверил, если бы мне такое рассказали.
— Ничего, ты начни, а там видно будет, — приободрил его отец.
— Ты веришь в существование других миров?
— В инопланетян и летающие тарелки? — Эрнст Шпиц улыбнулся. — Я знаю, что в участке ты поведал следователю байку, будто бы тебя похитили пришельцы из другого мира. Но любому понятно, что это чушь.
— И все-таки другие миры существуют! — запальчиво выкрикнул Генрих. — Клянусь!
Эрнст внимательно посмотрел на сына.
— Не хочешь говорить правду? — Он вздохнул. — Ну что ж, разговора не получилось. Жаль. Быть может, в другой раз. Идем домой.
Генрих всю дорогу молчал, обижался на отца, но тот делал вид, что ничего не замечает и что между ними ничего не произошло. Он рассказывал о работе, о том, что последнее время дел невпроворот, а когда пришли домой, тут же включил телевизор.
