Вот таким-то образом, под спасительным светом луны и звезд, Тисту то торопливо шагал, то бежал по пустынным ночным улицам, пока наконец не добрался без всяких приключений до здания тюрьмы.
Вы, конечно, понимаете, что он сильно волновался. Ведь это же была его первая проба сил.
«Только бы мои зеленые пальцы сделали свое доброе дело! Только бы Седоус не ошибся!»
Решившись, Тисту стал прикладывать свои пальцы ко всему, что попадалось ему на глаза: к самой земле, к стыку между стеной и тротуаром, к трещинам в камнях, к основанию прутьев железной решетки. Не забыл он и замочных скважин входной двери и даже караульной будки, в которой мирно похрапывал охранник.
И когда все было кончено, он вернулся домой и на сей раз моментально заснул.
На следующее утро слуга еле-еле добудился его.
- Погляди-ка, Тэсту, солнцэ ужэ вовсю свэтит!
Мы уже говорили вам, что у слуги Каролуса был легкий иностранный акцент.
Тисту так и подмывало задать ему один-единственный вопрос, но все же он не решился. Впрочем, мучиться безвестностью - к чему же привела его затея? - долго ему не пришлось.
Потому что тюрьма ... О-ля-ля! Если бы даже сам господин Трубадисс выпалил из пушки прямо на главной площади Пушкостреля, то и это не наделало бы такого шума! Представьте себе, в какое смятение повергло город подобное чудо! Представьте себе, как удивились пушкострельцы (именно так называли жителей Пушкостреля), увидев, что их тюрьма преобразилась в цветущий замок, в настоящий дворец чудес!
Уже утром, к десяти часам весь город знал об этой невероятной новости. А в полдень все горожане толпились перед высокой стеной, украшен ной розами, и некогда черными решетками, превратившимися в зеленые беседки.
Ни одно окно тюрьмы, ни один прут решеток не были забыты: все они утопали в цветах. Цветочные стебли карабкались вверх, ниспадали каскадом вниз; на гребне стены с острыми отвратительными зубцами красовались теперь кактусы.
Самое жгучее любопытство вызывала, пожалуй, караульная будка: жимолость там разрослась так быстро и так буйно, что охранник оказался просто спеленатым по рукам и ногам. Растения крепко обвили, словно подставку, его ружье и надежно загородили вход в будку. Толпа зевак в изумлении созерцала этого беднягу охранника, который, сидя в глубине своего зеленого туннеля, смирился, видимо, с судьбой и преспокойно потягивал трубочку.
Никто не мог объяснить этого чуда, никто... кроме, конечно, садовника Седоуса, который тоже пришел взглянуть на цветущую тюрьму. Да, он пришел, поглядел и ушел обратно, ничего не сказав.
