Вдруг Тисту проснулся. На лбу у него выступил пот, сердце сильно колотилось.
«Хорошо хоть, что ЭТО только сон, - пробормотал он. - Гимнаст в конюшне, да и чистокровки тоже».
Но заснуть ему так и не удалось.
«Да, даже лошадям приходится там не сладко, ну, а людям, наверно, еще хуже, - размышлял Тисту. - И почему всех этих бедняг арестантов превращают в каких-то уродов? Ведь от этого они не станут лучше. Уверен, что, если бы и меня запрятали туда ни за что ни про что, то я бы наверняка стал настоящей злюкой. Неужели нельзя помочь этим несчастным? И как?»
Он услышал, как на колокольне Пушкостреля пробило одиннадцать часов, потом полночь. А его всё мучили и мучили неотвязные вопросы.
И вдруг в голове блеснула неожиданная мысль:
«А не заняться ли арестантам разведением цветов? Тогда бы и тюрьма стала не так уродлива, да и сами арестанты, может быть, поумнели бы. Что, если я попробую пустить в ход свои зеленые пальцы? Надо бы поговорить с господином Трубадиссом ... »
Но он тут же подумал, что если сказать об этом господину Трубадиссу, тот покраснеет как рак. И вспомнил, кстати, совет Седоуса: никому не говорить, что у него зеленые пальцы.
«Все надо сделать мне самому, никто ничего не должен знать».
Если нам в голову западает какая-нибудь упрямая мысль, то она обычно придает нам решимости, а решимость не оставляет нас в покое до тех пор, пока мы не осуществим задуманное. Вот и Тисту почувствовал, что не в силах заснуть, пока не выполнит придуманный им план.
Он вскочил с кровати, поискал свои ночные туфли. Одна почему-то спряталась под шкафом, а другая ... Где же другая-то? Ага, другая, по виснув на оконной ручке, издевательски поглядывал а прямо на него. Ну и дела! Оказывается, его ночные туфли сами летают по воздуху!
Тисту осторожно выскользнул из комнаты, толстый ковер заглушал его шаги. На цыпочках он добрался до перил и скатился по ним на животе.
В саду ярко светила луна. Она, словно младенец, надула свои круглые щеки.
Известно, что луна обычно благосклонна к тем людям, которые разгуливают по ночам. Но едва она завидела Тисту в длинной белой рубашке, стоявшего посреди лужайки, она тотчас же скользнула за облачко, оказавшееся как раз под рукой.
«Однако если я не послежу за этим мальчишкой, - подумала она, он непременно угодит в яму и расшибет себе нос».
И она снова выплыла из-за облачка, засияла что есть мочи и даже попросила звезды, усыпавшие Млечный Путь, гореть как можно ярче.
