Проходит на удивление мало времени, и вот он здесь. На плече у него болтается лук, с пояса свисает добыча — дикая индейка, должно быть, подстрелил её по дороге. Он стоит в дверях, как будто решая входить или нет. В руках у Гейла — кожаная сумка с едой, фляга и Цинновы перчатки. Мои подарки. Он не хочет их принимать, потому что злится на меня. Кто-кто, а я его чувства понимаю. Разве с собственной матерью я не поступала точно так же?
Я смотрю ему в глаза. За горящим в них гневом видна жестокая боль, которую причинила ему моя помолвка с Питом. Гейл считает, что я предала его. Этот разговор — мой последний шанс вернуть себе дружбу Гейла. Я могу потратить кучу времени на объяснения, и всё равно после этого он, возможно, не захочет больше иметь со мной дела. Поэтому я сразу перехожу к сути:
— Президент Сноу лично пригрозил, что разделается с тобой, — выпаливаю я.
— А ещё с кем?
— Ну... точного списка он мне не представил. Но можешь не сомневаться, в нём значатся обе наши семьи вплоть до кота.
Этой новости достаточно, чтобы он решился войти. Гейл проходит к очагу, присаживается на корточки у приступки и протягивает руки к огню.
— И что мы можем сделать?
— Теперь уже ничего, — говорю. Ясное дело, объяснения потребуются долгие, вот только с чего начать? Так что я молчу и мрачно таращусь на огонь.
После минуты такого времяпрепровождения Гейл прерывает молчание:
— Ну что ж, спасибо за захватывающий рассказ.
Поворачиваюсь, чтобы отбрить его, но обнаруживаю в глядящих на меня глазах искорку смеха. Готова надавать себе оплеух за то, что невольно улыбаюсь. Нашёл время для веселья! Да и я хороша — вывалила на него такое, прямо как снег на голову. А, всё равно, пропадать — так с музыкой!
— Знаешь, у меня есть план.
— Наверно, что-нибудь такое, что на голову не натянешь, — говорит он и бросает мне перчатки. — Держи. Не нужны мне старые перчатки твоего жениха.
— Никакой он мне не жених. Всё та же идиотская комедия. К тому же, это не его перчатки, а Цинны.
— Тогда отдавай обратно. — Он натягивает перчатки, сгибает-разгибает пальцы и кивает головой в знак одобрения. — Ну что ж, хотя бы помру в тепле.
— Оптимизм из тебя так и хлещет. Ещё бы, ты же ничего не знаешь.
— Так рассказывай! — требует он.
Рассказываю. Начинаю с того вечера, когда мы с Питом получили венок победителя на Голодных играх. Хеймитч уже тогда предупредил меня, что Капитолий в ярости. Рассказываю, что и после возвращения домой о покое я не мечтала. Потом был визит президента, потом убийства в Одиннадцатом дистрикте; угрожающее настроение масс; последняя, отчаянная попытка — помолвка с Питом; ясное указание президента, что задачу я провалила. Теперь нет сомнений, что я жестоко поплачусь.
