Тетя Варя почему-то и на этот раз простила немке, и она прожила еще месяц, а по том вдруг сама ушла, сказав, что ей надоели дети.
Потом поступила к ним совсем необразованная, неопрятная и глуповатая девушка. Она не умела обращаться с детьми, не умела учить их немецкому языку, сидела весь день и шила. А Дима хозяйничал в детской, как башибузук. В её время случилось, что Дима чуть не проколол перочинным ножом глаз Нику, его пришлось лечить, и долгое время боялись, что Ник ослепнет на раненый глаз. Но, к счастью, дело обошлось благополучно. Дети ходили неряшливые, унылые. Ник по болезни еще больше капризничал, и Мурочка чувствовала себя одинокой и несчастной.
Раз как-то она случайно выбежала вечерком в кухню, и кого же увидела? Няню.
Она сидела у Аннушки, пила чай. В первый раз решилась она заглянуть к своим «деткам».
— Драгоценная! Золотая! — шептала Мурочка, крепко, изо всех сил обнимая старушку. И плакала же Мурочка, и целовала ее в сморщенные щеки, и гладила ее по руке, и смотрела в глаза.
Няня рассказывала, что живет теперь в доме, где один мальчик, и что хорошо ей, а все-таки скучно без Мурочки, и Ника, и Димы.
Потом Мурочка тихонько позвала Ника, и Ник тоже шепотом говорил с няней и ласкал ее, как никогда раньше не ласкал, и потом оба они просили няню еще приходить поскорее и на цыпочках вернулись в детскую такие счастливые и тихие, и так любили они в эту минуту и няню и друг друга!
Как ни старалась тетя Варя поладить с немкой, а все-таки пришлось ей отказать. Потом стали приходить другие, и от всех тетя Варя слышала одно и то же замечание:
— Говорят, сударыня, что жить у вас невозможно.
И с большим трудом, наконец, достали Агнесу Петровну, которая жила теперь уже пол года, держала себя гордо и неприступно, отказалась спать за печкой и устроила себе уголок за ширмами, там, где раньше стояла кровать Димы.
Она не допускала вмешательства Варвары Степановны в жизнь детей и просила, раз ей доверили их, позволить воспитывать их самостоятельно.
И в третий раз детям пришлось узнать чужую волю над своею жизнью.
С приходом Агнесы Петровны дети как-то подтянулись и приободрились.
Она зорко следила за Димой и ловко выводила наружу все его проказы. Дима стал её бояться так, как вначале боялся тети Вари. Но он вместе с тем не мог не уважать её, потому что она была замечательно справедлива.
И она стыдила его, пренебрежительно относилась к его успехам в ученье и говорила, что вызубрить наизусть еще не великая заслуга.
