* * *
Иногда рассеянность его доходила до того, что он клал в свой карман, вместо носового платка, все, что ни попадалось в руки, свое или чужое. За обедом сморкался он иногда то в чулок, то в чепчик, которые вытаскивал из своего кармана. Перчаток он никогда не носил, ни зимою, ни летом, считая их бесполезною роскошью: «Я вечно их теряю, – говорил он, – да и руки у меня не зябнут».
* * *
Однажды Крылов ел в биржевой лавке устрицы и, по окончании завтрака, хотел расплатиться, но не нашел кошелька, который забыл дома.
– Ну, мой милый, – сказал он половому, – со мною случилась беда: я не взял с собою денег, – как быть?
– Ничего, сударь, ничего, не извольте беспокоиться, – мы подождем.
– Да разве ты знаешь меня?
– Да как не знать вас, батюшка, Иван Андреевич, вас весь свет знает.
* * *
Гнедич, сослуживец, вседневный собеседник и добрый товарищ Крылова, оставив службу, получил по особому назначению государя 6000 рублей пенсии. Вдруг Крылов перестал ходить к нему и, встречаясь в обществе, не говорил с ним. Гнедич, да и все видевшие эту внезапную перемену в Крылове, не постигали, что бы это значило. Так прошло около двух недель. Наконец, образумившись, Крылов приходит к Гнедичу с повинной головой.
– Николай Иванович! Прости меня!
– В чем, Иван Андреевич? Я вижу только холодность и не постигаю тому причины.
– Так пожалей же обо мне, почтенный друг! Я позавидовал твоей пенсии и позавидовал твоему счастию, которого ты совершенно достоин. В мою душу ворвалось такое чувство, которым я гнушаюсь.
Гнедич кинулся к нему на шею, и в ту же минуту все прошлое было забыто.
* * *
Однажды в обществе, где находился и Крылов, говорили о богатстве А. И. Яковлева, имевшего более шести миллионов годового дохода.
– Это уж чересчур много, – сказал Крылов, – все равно, если б я имел для себя одеяло с лишком в 30 аршин[22].
* * *
У Крылова над диваном, где он обыкновенно сидел, висела, сорвавшись с одного гвоздика, наискось по стене, большая картина в тяжелой раме. Кто-то заметил ему, что гвоздь, на котором она еще держалась, непрочен и что картина когда-нибудь может упасть и убить его.
– Нет, – отвечал Крылов, – угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и минует мою голову.
* * *
По совету докторов Крылов ежедневно гулял. В дождливое и ненастное время он избирал для прогулок второй ярус Гостиного двора, который обходил несколько раз. В то время сидельцы обыкновенно самым назойливым образом зазывали прохожих в свои лавки. Однажды они жестоко атаковали Крылова.
