Через день после спектакля Бурдин возвратил Островскому рукопись со словами:
– Прости, дорогой! Но вот как раз это место я и испортил.
– Что ты! Каким же образом?
– Кофеем облил!
* * *
Толстяк актер Бродников снялся на одной карточке вместе с тощим актером Трофимовым.
Когда показал эту карточку Бурдину он воскликнул:
– Это «сон фараона», что ли?
Известно, что великий русский композитор Михаил Иванович Глинка некоторые свои сочинения писал за границей, а именно в Швейцарии. Его имя уже тогда пользовалось известностью. Поселившись где-то в пределах Женевского кантона, столь излюбленного англичанами и русскими, он часто подвергался докучливым посещениям земляков.
Не всегда расположенный к пустой болтовне с праздными соотечественниками, он позволял себе иногда никого не принимать, отзываясь или болезнью, или отсутствием времени, особенно в те дни и даже недели, когда он вполне отдавался своим занятиям.
Больше других надоедал ему визитами какой-то молодой человек из земляков. В один из таких приемных дней некий юноша зашел к композитору.
– Дома барин? – спросил он у слуги.
– Они уехали.
– Скоро возвратятся?
– Неизвестно.
Молодой человек ловко повернулся на каблуках и, напевая песенку, вышел.
Глинка узнал посетителя и слышал его разговор.
– Беги, вороти его скорей, – закричал он слуге, поспешно выбежав в переднюю.
Удивленный слуга повиновался.
– Барин приказал вас просить, – смущенно обратился он к молодому человеку.
Юноша, конечно, воротился.
– Тысячу раз прошу меня извинить, – проговорил с улыбкой М.И., встречая гостя. – Отдавая приказание слуге, я совершенно забыл исключить вас из числа лиц, не посвященных в мои работы, и даже ждал вас.
Юноша удивился и обрадовался.
Было незадолго до обычного обеденного часа.
– Вы доставили бы мне большое удовольствие, если бы не отказались отобедать вместе, чем Бог послал, – прибавил М.И.
Молодой человек не ожидал такой любезности и счел за особенную честь воспользоваться предложением музыкальной знаменитости. Он, конечно, не мог догадаться, что умысел был другой.
За обедом М.И. был очень весел, шутил, смеялся, не желая показаться скучным молодому собеседнику.
– Скажите, не припомните ли вы ту песенку, которую напевали, уходя от меня? – неожиданно спросил он юношу.
– Я, кажется, ничего не напевал.
– Напевали, я сам слышал, но торопливо и сбивчиво, так что я не мог уловить мотив.
Молодой человек, желая угодить гостеприимному хозяину, перебрал весь запас своего репертуара из опер и шансонеток; наконец, напал на «Камаринского».
