– Знатная крепость! Помилуй Бог, хороша, рвы глубоки, валы высоки, через стены и лягушке не перепрыгнуть!.. Сильна, очень сильна! С одним взводом не возьмешь!.. Был бы хлеб да вода, сиди да отсиживайся! Пули не долетят, ядра отскочат!.. Неприятель посидит, зубов не поточит…
Вдруг он опустил руки, быстро повернулся на одной ноге и с важным видом остановился перед нейшлотскими властями, которые не успели еще отдохнуть от восхождения своего на вершину высокой башни. Комендант выступил вперед и подал рапорт. Не развертывая его, Суворов быстро спросил:
– Сколько гарнизона?
– Семьсот двадцать человек, – отвечал комендант, знакомый с лаконизмом своего бывшего начальника.
– Больные есть?
– Шестеро.
– А здоровые здоровы?
– Все до одного.
– Муки много? Крысы не голодны?
– Разжирели все.
– Хорошо! Помилуй Бог, хорошо! А я успел у вас помолиться, и крепость посмотрел, и солдатиков поучил. Все хорошо, аминь! Пора обедать… Есть чухонская похлебка?
Бургомистр объявил фельдмаршалу, что обед приготовлен в городском доме. Суворов быстро повернулся и скорыми шагами пошел с башни. Все отправились за ним почти бегом. Он еще раз обошел ряды солдат и, оборотясь к коменданту, приказал выдать им по чарке водки. Заметно было, что Суворов в хорошем расположении духа и всем доволен. Наконец, он напомнил еще раз, что пора обедать, и сел в катер.
Между тем бургомистр уехал вперед и сделал все нужные распоряжения, так что обед в городском доме был уже совершенно готов и водка стояла на особом столике. Знаменитый гость не хотел сесть в приготовленную для него коляску: от пристани до самого городского дома шел пешком, в своем сером балахоне, и на приветствие народа приподнимал беспрестанно обеими руками свою широкополую шляпу. Костюм его возбудил в городе общее удовольствие.
При входе в городской дом он спросил полицейского солдата, который не хотел впустить его к бургомистру. Солдата отыскали. Он был в отчаянии. Суворов весело мигнул ему и сказал по-чухонски:
– Можно видеть господина бургомистра? Я по делу!
Солдат молчал, с трепетом ожидая решения своей участи.
– У, какой строгий! – сказал Суворов, обращаясь к свите. – Помилуй Бог, строгий! Не пустил чухонца да и только!.. А? можно видеть господина бургомистра?
Бедняк молчал по-прежнему. Суворов опять подмигнул ему, вынул из кармана серебряный рубль и отдал.
* * *
Суворову была прислана бумага от высокопоставленного лица, в которой излагались правила руководства военными операциями. В бумаге этой беспрестанно встречались слова, которые полководец просто ненавидел: «предполагается», «возможно», «кажется» и подобные. Александр Васильевич, сколь мог, терпел и слушал чтение секретаря, а затем, не выдержав, выхватил бумагу из его рук и закричал:
