Несчастный, убитый горем, офицер хотел объясниться, но разгневанный генерал не хотел ничего слушать и быстро удалился.
Ужасное имя «трус» во мгновение ока облетело все траншеи, и положение М. сделалось ужасным… Все знали, что храбрый Скобелев назвал его трусом, и никто не знал истинной подкладки. Кто поверит его оправданиям? Отныне всякий будет смотреть на него, как на презренного труса… Так думал несчастный, и эта мысль до того засела в его голову, что ни на минуту не давала ему покоя: ему казалось, что все на него смотрят с презрением, все от него отворачиваются. Он был близок к умопомешательству. Но вот в одну из бессонных ночей, накануне самого штурма, счастливая мысль осеняет М… Опрометью бросается он к ставке главнокомандующего.
– Ваше превосходительство, я не трус, дозвольте мне доказать это, – дрожащим голосом взволнованно говорит юноша.
Скобелев внимательно посмотрел на него.
– В охотники?
– Точно так, ваше превосходительство!
И через пять минут М. вербовал уже охотничью команду, которая должна была броситься на грозные стены Геок-Тепе и пожертвовать собою, чтобы облегчить успех штурма товарищам.
М. ожил и деятельно готовился к штурму.
Настало утро, загрохотали батареи, посылая смерть осажденным, раздались звуки музыки, и штурмовые колонны с развернутыми знаменами, предшествуемые штурмовыми колоннами, двинулись на штурм… Штурма описывать не будем. Но вот одна из деталей этого дела: на небольшом кургане внутри взятой крепости верхом на коне стоит Скобелев, окруженный своим штабом. В нескольких шагах от него небольшая горсть охотников штурмует блиндированную саклю. Сакля, наконец, взята, защитники перебиты; но видит генерал, что и от охотников осталось только два человека и то раненые: молоденький солдатик и прапорщик М… Обессиленные, обливаясь кровью, они отбиваются от врага, помощи нет и ожидать неоткуда, а тут еще три всадника мчатся на подмогу своему товарищу… «Бедный М. погиб», – слышится в свите генерала…
– М., отступай назад, – раздаются крики, – отступай, пока не поздно. – Но М. ударом штыка выбил одного всадника из седла, бросается на другого, а между тем на него мчатся новые три текинца.
– Отступай, отступай! – все громче и громче раздаются голоса.
– Нет, он не отступит, – резким голосом произнес Скобелев и, дав шпоры коню, стремительно бросается по направлению к всадникам, скачущим на М…
Вся свита ахнула от неожиданности, а Белый генерал, свалив ударом шашки одного турка, устремляется на другого. Те, вероятно, узнали Белого генерала, круто повернули назад и помчались в карьер… Когда опомнилась свита генерала и примчалась на поле сражения, Михаил Дмитриевич обнимал уже израненного М.
