[2]
Про санкт-петербургского градоначальника П.А. Грессера рассказывают такой анекдот, характеризующий его как симпатичного и остроумного человека.
К Петру Аполлоновичу поступали частые жалобы на одного из столичных мелочных торговцев, который самым бессовестным образом всех обмеривал, обвешивал и обсчитывал. Не находя веских улик, градоначальник долгое время ничего не мог поделать с мелочником, пока не представился ему удобный случай.
Однажды проезжает мимо лавки этого коммерсанта и видит, что из нее выходит маленькая девочка со свертком в руке. Грессер остановился, вылез из экипажа и подошел к ребенку.
– Ты, милая, что несешь?
– Сахар.
– В этой лавке покупала?
– Да.
– Сколько же ты купила?
– Фунт.
– Ага!.. Вернемся-ка на минуту в лавку.
Хозяин встретил градоначальника низким поклоном. Грессер взял от девочки сверток и, передавая его лавочнику, сказал:
– Свешайте-ка!
Хозяин засуетился, перепугался, побледнел, но ослушаться не посмел и положил сверток на весы. Оказалось, что фунта сверток не вытягивал, в нем всего-навсего три четверти было.
Градоначальник к хозяину:
– Продали за фунт?
– За фунт-с.
– А тут ведь меньше?
– Виноват-с, ошибся.
– Ошибся?
– Ей-Богу, ненароком.
– А приходится вам ошибаться не в свою пользу, то есть вместо одного фунта давать полтора?
– Частенько-с.
– Похвально! – произнес Петр Аполлонович и спросил: – У вас самая большая сахарная голова во сколько фунтов имеется?
– Да около пуда будет-с.
– Достаньте!
Хозяин поставил на прилавок громадный сверток сахару.
– А есть непочатый цибик хорошего чаю?
– Как же-с! Самый первый сорт-с…
– Подавай его сюда.
Хозяин к сахару присоединил большой ящик с чаем.
– Полпуда лучшего кофею свешайте.
– Готово!
– Теперь отправьте все это с приказчиком к родителям этой девочки.
Приказчик забрал товар, градоначальник ему внушительно сказал:
– Они, может быть, удивятся этой покупке, но ты скажи им, что, мол, хозяин ошибся, что это-де с ним часто случается.
* * *
П.А. Грессер сказал однажды приставу N., которого вызвал к себе для внушений.
– Я хочу добиться того, чтобы не публика существовала для полиции, а полиция для публики. Только после этого возможен будет порядок и обеспеченность строя жизни каждого обывателя. Наша предупредительность и любезность разовьет в публике к нам уважение и мы будем авторитетны. В противном же случае за нами останется одна физическая сила, способная возмущать и, следовательно, подрывать уважение…
Вот достойный взгляд на полицейского чиновника.
