Бедняжка Нимродэль была такой счастливой избранницей, и всеобщая зависть разбивалась о ее невозмутимость что морская пена об утес. Накануне торжественного спуска плавсредства на воду она решила попрощаться с горными вершинами, с речными долинами, с тенистыми заводями, ну и так далее. Ее прощание затянулось всего ничего – на четыре недели, ведь надо было никого не пропустить – каждой травинке поклон, каждому деревцу ласковое слово, каждому камешку нежное поглаживание. А камней много, особенно на склонах Карадраса. Измучилась Нимродэль за несколько дней без сна, спешит, боится пропустить то улетевшую бабочку, то спрятавшегося зайца. Совсем счет времени потеряла. Вежливость ее сгубила. Расцеловавшись с последней улиткой, повернула назад светлая эльфийка, но дорога вывела ее к утесу, повернула в сторону и опять утес. Долго еще пыталась найти дорогу назад, но горы обступили кольцом. Карадрас потребовал, чтобы она осталась здесь навсегда, он проникся к ней нежными чувствами и решил не отпускать. Вот к чему ведут поглаживания камней. Тщетно просила его Нимродэль, показывала билет, тот был неумолим. Ведь, невдомек было этой каменной колотушке, что у нас история об исходе так плохо начинается. Не вынеся мыслей о дальнейшей жизни среди камней, и чтобы не прощаться по второму разу, она бросилась в пенные вихри Белогривки, и белоснежная волны навеки скрыли ее.
Так грустно, что в конце я опять разрыдалась доставив приведению неизгладимое удовольствие.
На прощание она подарила мне свой неиспользованный билетик. Интересно, возьмут меня на корабль по просроченным документам?
И еще, ненависть, что питает Карадрас к эльфам – это от неразделенной любви и вечных угрызений совести. Нимродэль теперь каждую ночь бродит по его спине, придумывая все новые обидные прозвища и проклиная его чувства. Кто тут не взбесится. Так ему и надо – а я-то думала, что ему просто мой рассказ не понравился.
16-й день и десять последующих
Высокие мэллорны вздымались в предутренней дымке. Торжественной тишиной встречал меня Кветлориен. Неслышно покачивались тонкие ветви, грезя о вечной весне. Аромат неведомых цветов разливался по слегка влажной от росы траве. Тончайший изумрудный шелк трав искрился на восходящем солнце. Маленькие капли бисером были рассыпаны под ногами. Сотни светлячков устроили кутерьму между серебряных листьев ясеней. Казалось, что сами деревья переливаются всеми бликами еще не ушедшей луны.
