Здесь порождались также все иррациональные таинства.
Как приятно было столкнуть в воображении Тыкалпенни и Кэрридж, швырнуть их в объятия гадких механических соитий; приятно было лежать на каменной полке возле Скалы Белаква и наблюдать рождение нового дня в кровавых потугах рассвета. Но насколько приятнее был ощущать себя снарядом, выпущенным ниоткуда и в никуда, захваченным бурным не-ньютоновским движением, в котором не действуют законы тяготения. О, то было настолько приятно, что слово «приятно» уже не в состоянии было описать эту приятность.
Итак, по мере того, как телесность Мерфи уступала все больше места духовно-интеллектуальной его части, он все меньше времени проводил в зоне света, все меньше обращал он внимания на волны бурного мира, ему уже было плевать на все эти бури; все меньше времени проводил он и в зоне полусвета-полутьмы, в которой выбор блаженного состояния предполагал некоторое усилие, а все больше, и больше, и больше времени проводил он в состоянии полного безволия, несомый во тьме из ниоткуда в никуда, пребывая пылинкой в ее абсолютной свободе.
Исполнив эту тяжкую обязанность, мы двигаемся дальше; более никаких подобных бюллетеней о состоянии внутреннего мира Мерфи не воспоследует.
Победа Силии над Мерфи (если, конечно, можно назвать победой согласие Мерфи начать поиски работы), воспоследовавшая вскоре после ее откровений, конфиденциально сообщенных деду Келли, имела место в сентябре месяце, а если уж быть педантично точным, то это произошло 12, в четверг, когда солнце находилось еще в Деве, а Англиканская Церковь соблюдала дни и ночи поста и молитвы. Вайли спасал Ниери (это спасение мы описали в четвертой главе) неделей позже, когда солнышко со вздохом облегчения перешло в созвездие Весов. Встреча Мерфи и Тыкалпенни, которая внесла столько беспорядка в жизнь нескольких людей, имела место в пятницу, 11 октября (хотя Мерфи, спроси его кто-нибудь, какое было число и день, не смог бы сказать), когда луна была снова полной, хотя находилась не так близко к земле, как в момент предыдущего великого противостояния.
Давайте теперь ухватим древнего старика, прозываемого Временем, этого облысевшего блудника, за те несколько жалких волосинок, которые у него остались, и перенесемся в октябрь, в семнадцатое число, понедельник, в тот первый день, когда началось возмещение им, Временем, того, что было отобрано у очаровательной девицы, известной под именем Гринвич.
