Но не давали покоя обугленные панцири жуков на картонке. Наверное, каждый мечтает хоть раз о возможности начать жизнь с начала. Или изменить чужую…
Старик вздрогнул, обернулся — почудился шорох в углу, что-то мелькнуло в комнате, приземистое, вытянутое, будто такса Денизы. Похоже, некоторое количество жизней он уже изменил, стоит ли останавливаться?
Если нет возможности предупредить однокурсников Марка, остается сделать так, чтобы стрельбы в Лейвере не было.
Например, столкнуть братца с моста… или подсыпать ему крысиного яду в тарелку. Да уж… не было печали. Ренато усмехнулся, поняв, что рассуждает как двенадцатилетний мальчишка, со всем пылом, доступным ему — не такое уж пламя, не сожжет — и неприязнью. Сколько можно, злиться на давно умершего-то, и родного впридачу? Ах, да, родных тяжелее всего простить, как и друзей, и любимых.
Итак, через Марка — по крайней мере, с ним Ренни сталкивается довольно часто. Остается придумать, что делать и что говорить.
Это в сказках человек возвращается в прошлое, произносит другие слова — и все меняется волшебным образом. А что Ренни может сказать Марку? Подростку, для которого младший брат — источник раздражения и мелюзга, или юноше, для которого Ренни — уже почти соперник — умный, успешный, всеми любимый?
Ничего тут не скажешь, а если и найдутся слова, то их попросту не услышат.
Ренато подумал, что у него, наверное, получились бы договориться со смертью скорее, чем с братом. У стариков она стоит за плечом всегда, не то что у молодых. Ему самому было всегда плевать на бегущее время, дел хватало, чтобы еще заботиться о том, сколько осталось. Может, потому и дотянул почти до векового юбилея… если постараться, вдруг и впрямь выйдет отпраздновать?
А не выйдет мирным путем — можно и поиграть напоследок. Ренато всегда рад был обставить конкурентов, почему бы сейчас сходить с финишной прямой?
Потому что эту гонку не выиграть никому, подсказал голос.
Что ж, я могу играть не по правилам, возразил старик. Я могу начать все с начала, и оставить смерть с носом.
Если она позволит тебе, прошелестело вблизи и вдали. Если позволит… и чем ты собрался платить, получив подобное дозволение?
* * *
Марк постарался незаметно проскользнуть по коридору в ванную — и мать его не заметила, разговаривая по телефону; заметил Ренни — и рубашку, измазанную грязью, и сине-красную опухшую скулу, и кровь под носом.
