Я только посмотрел на гитару, а Най уже потянулся за ней. Порой он выпендривается, заставляя себя уговаривать. Но с друзьями наедине обычно играет по малейшему намеку на просьбу. Пальцы пробежали по грифу, будто Най собирался гладить кошку и не мог решить, с какого места начать. Гитара довольна была, едва не мурлыкала…
По тому, как Рысь упрямо вскинул голову, я понял, что разговор не закончен. Ная не переупрямить.
Голос у него темный, как хорошо настоянный чай с примесью трав — шиповника, чабреца…
У меня был дом,
Там росла трава,
Был поленьев ряд,
В них торчал топор
Но пришел потоп,
И пришел пожар,
И остался мне
Обгорелый двор.
Тихий свист в ночи —
Принимай, ездок,
Серебра в висок.
Да моток холста.
У меня был конь,
Но давно издох,
Надо мною крест,
Нет на мне креста…
Я плохо разбираюсь в истории религий, хоть отчим мой — археолог, и дом вечно завален книгами и буклетами. А Най — разбирается хорошо, и больше всего интересуется этой, редкой, с крестами и ангелами… Я видел старый альбом — бронзовый крылатый силуэт обнимал шпиль, глядя в темный залив. Эту церковь снесли давно…
— Интересно всё же, во что верили те, в Тара-Куино, — протянул Най. Покосился на стену — увешана различной символикой, большая роза ветров по центру.
Я спросил:
— Почему ты вдруг вспомнил?
Он вскинулся, не ответив. Напрягся, будто кошка, у которой и шерсть от волнения встала дыбом.
— Слышишь? Кто-то у двери стоит!
Я пожал плечами. Шаги по лестнице прошуршали давно. И минут пять как замерли у порога.
— Мало ли кто…
Если кто-то интересуется нашими разговорами, все равно ничего интересного не узнает. По мою душу — ночью-то? Как-то не верится. В любом случае, опасаться мне нечего. А кто-то из расплодившегося хулиганья — вряд ли… Слишком мы несерьезная добыча.
— Я сейчас открою! — тянется Най.
— Незачем. Какой-нибудь алкаш заблудился, — говорю я, и притворно зеваю.
Но он встал и направился к двери с весьма решительным видом. Подумав миг, я зажмурился, и уши руками закрыл, стараясь не дышать — зато потом, распахнув глаза и убрав от ушей ладони, ощутил, как обострились все чувства. Будто море красок, звуков и запахов в меня хлынуло. Быстро обвел глазами стены, потолок, мебель.
«Жучка» мне удалось найти за диваном, под чуть отошедшим плинтусом. Трогать его я не стал — пусть… быстро не достать, и все равно ничего интересного не услышат. Прошлый я разбил, и потом долго жалел об этом — не сделать бы плохо Наю. Но ничего не случилось.
