– Правду ли ты говоришь, Машенька? – проговорил Стрешнев, чувствуя, как у него кружится голова.
Тогда она увидела, что вернула всю его любовь к себе, что он окончательно ослабел.
Быстрым страстным движением она обвила его шею своими полными, красивыми руками, прижалась к нему всем своим телом и замерла на его груди.
Долгий страстный поцелуй слил их губы.
– Люблю, люблю тебя, мой ненаглядный, золото мое, счастье мое, жизнь моя… – шептала Марья Даниловна.
Карлица подобралась к дверям и приложила ухо к щели. Радостно, беззвучным смехом засмеялась она и поплелась к ключнице.
– Сударыня-боярыня, ступай-ка к хозяйке да доложи ей, что князь ее светел остался в опочивальне королевны.
– Что ты врешь, ведьма? – прикрикнула на нее ключница.
– Пес врет, а не я. Я никогда не вру, сударыня-боярыня, а в таковом деле особливо! Пойди сама посмотри, коли мне не веришь.
Ключница поняла, что карлица говорит правду. Она пошла в опочивальню к Наталье Глебовне.
Наталья Глебовна не спала, когда та вошла, и испуганно взглянула на старуху. Она очень любила ее и вполне доверяла ей, потому что старуха выкормила, вынянчила ее и теперь сделалась домоправительницей в доме Стрешнева, вступив в него после брака Никиты Тихоновича с ее боярышней.
– Что скажешь, Гордеевна? – стараясь казаться спокойной, спросила Наталья Глебовна.
– Плохое, боярыня, плохое. Уж такое-то неладное, что и сказывать боюсь.
– Что случилось?
Старуха замялась.
– Говори, говори же мне все скорей, не скрывая? Я ничего не боюсь.
– Никита Тихоныч…
– Что Никита Тихоныч?
– Никита Тихоныч остался у той… у твоей разлучницы в опочивальне…
Горькая улыбка легла на лицо Натальи Глебовны.
– Я так и думала, – медленно проговорила она и поднялась с кровати.
Она уже почти оправилась от волнений этого вечера. Никакого недомогания она не чувствовала теперь, а только маленькую усталость и слабость.
– Ты бы полежала, негоже вставать-то, – заметила ей ключница.
– Ничего, Гордеевна. Я здорова. Для какой стати буду беречь себя? Жизнь моя никому не нужна, кроме как, может быть, Богу. Ему и хочу помолиться.
– Околдовала она его, верь моему старому слову, – заговорила ключница. – Не иначе, что околдовала. Антихрист наслал ее к нам, как и ко многим древним боярам.
– Что ты говоришь, Гордеевна…
– Верно говорю. На Руси нечисто стало. Всему старому, святому конец приходит. Царь кафтаны и бороды режет, немецкие обычаи вводит. Светопреставление скоро будет.
– Молчи, Гордеевна, ты меня пугаешь.
