Лишение еды было самым ужасным наказанием для жадной и прожорливой карлицы, и, проголодав целый день, она к утру следующего дня возненавидела самым искренним образом Наталью Глебовну и готова была пойти на что угодно, чтобы отмстить ей.
– Здравствуй, королевна, – проговорила своим пискливым голосом карлица, так как имела привычку награждать всех самыми необычайными титулами, – явиться приказывала.
К Марье Даниловне карлица относилась подобострастно и сама не знала почему сильно боялась взгляда ее глаз.
В ее присутствии она ощущала какой-то мистический страх и считала ее существом неизмеримо высшим во всем Стрешневском доме.
– Приказывала, – коротко ответила Марья Даниловна.
– А что повелишь, королевна? – хитро улыбаясь, спросила карлица.
– Садись и слушай.
– Постою перед твоей пресветлой светлостью.
Марья Даниловна пожала плечами:
– Стой, пожалуйста, коли охота. Слушай же, – заговорила она шепотом, подошед к Матришке, которая замигала глазами в знак особого внимания. – Ты и я – здесь невольницы. Тебя и меня держат здесь из милости, на хлебах ради Христова имени…
– И людской похоти, хи-хи-хи! – вдруг взвизгнула карлица.
Но Марья Даниловна строго взглянула на нее.
– Молчи, – коротко сказала она. – Не смей меня перебивать и слушай.
– Слушаю, королева, слушаю.
Она вся как-то съежилась, и лицо ее приняло серьезное и покорное выражение, почти умное. Да и вообще Марья Даниловна никогда не могла понять, представляется ли Матришка нарочно полоумной шутихой, или она на самом деле такова.
Марья Даниловна рассеянно взглянула на нее и продолжала:
– Тебя бьют, сажают в чулан, лишают пищи. Меня еще хуже наказывают. Терпеть нам приходится обеим, потому что мы живем розно. Нам нужно помогать друг другу. Лютый ворог наш – Наталья Глебовна. Не будь ее, кто бы был здесь хозяйкой?
Карлица захлопала радостно в ладоши.
– Знаю, знаю, королевна… все знаю… Знаю кто, знаю кто…
Она часто закивала головой, как будто это знание давало ей огромное, неоценимое преимущество перед целым светом.
– А знаешь – знай да помалкивай. Ну, и пока, стало быть, хозяйкой здесь не я, а та… плохо нам будет; а вот тотчас я слышала такое, что и вовсе уж плохо. А была бы я здесь хозяйкой – и тебе было бы недурно. Сделала бы я тебя ключницей, и ходила бы ты у меня, Матришка, в ключах.
– Ой, неужто в ключах?
– Ну да.
– И холопьев бы била ключами.
– А что ж, и била бы.
– И тебе бы, королевна, служила?
– И служила бы.
– Ой, уж больно хорошо!
