С тех пор как они вошли в подземелье, Измаил везде искал следы человеческого присутствия: смотрел, есть ли в комнатах пыль, нет ли отпечатков человеческих ног в тех местах, где они могли быть, — малейшее свидетельство человеческого присутствия. Но пыли не было, а значит, не было и отпечатков ног.
Не было и остатков пищи или какого-нибудь других свидетельств того, что животных кормили. Очевидно, жрецы достаточно часто являлись в эти опасные места, чтобы сделать уборку. А может быть, они убирались здесьредко, но последний раз это произошло совсем недавно. Как бы то ни было, в этих палатах, должно быть, навели порядок незадолго до их прихода.
От этой мысли Измаил приободрился: это означало, что в ближайшее время смотрители здесь скорее всего не появятся.
С другой стороны, если зверей недавно покормили, они могли стать менее кровожадными. По крайней мере, они не были голодны.
— Нэймали! Кажется, ты приносишь удачу! — прошептал Измаил.
— Что ты сказал? — шепотом переспросила она.
— Ничего, — сказал он, подняв свободную руку в знак того, чтобы все замерли. Ему показалось, что сверху доносится шум.
Остальные тоже остановились и прислушались, стоя на ступеньках лестницы.
Вниз по лестничному маршу прокатился слабый гул.
Это было что-то похожее на звуки песнопений.
— Кажется, мы уже недалеко от храма, — сказала Нэймали.
— Надеюсь, скоро мы отсюда выберемся, — отозвался Каркри. — За нами кто-то идет.
Измаил посмотрел назад, на нижние ступеньки лестницы.
Он напряг зрение, вглядываясь в темноту у ее подножия, куда не достигал свет факелов. Туда долетали лишь самые слабые отблески их огня. И все-таки этого ему хватило, чтобы различить контуры неповоротливого тела, которое медленно, со скрежетом двигалось из коридора к площадке внизу. Ему не надо было рассматривать его более подробно, чтобы понять, что это — каменный зверь.
— Он не умер… — прошептала Нэймали.
— Будет теперь нас поджидать, — промолвил Измаил. — По лестнице ему точно за нами не подняться.
Чудище даже не пыталось взобраться по ступенькам. Оно застыло неподвижно, как статуя, на которую было так похоже.
Став олицетворенным ожиданием, оно вошло в роль, с которой, наверное, справлялось лучше всех в этом мире, — да и в том, который Измаил покинул, ему тоже не было равных.
— В коридор теперь не войдешь, — сказал Каркри. — В следующий раз оно нас не пропустит. Мы причинили ему боль, и оно этого не забудет.
— Почем знать, — ответил Измаил.
