— Всем прикрыть горло рукой и не опускать ее, пока я не скажу, приказал Измаил.
— Куда же попала стрела? — в недоумении спросила Нэймали.
Она взглянула вверх и вскрикнула, забыв, что Измаил просил вести себя как можно тише, а потом отскочила назад. Остальные тоже подняли головы и отпрыгнули в сторону, расступившись.
Создание, которое упало на каменный пол рядом с Памкамши, по форме напоминало блин: на спине у него была большая присоска, а с противоположной стороны, рядом со ртом, вооруженным множеством мелких зубов, — свернутое кольцами щупальце красноватого оттенка. Стрела вошла в его тело на половину своей длины; видимо, когда тварь уже издохла и мышцы ее здоровенной присоски расслабились, она еще некоторое время висела, пришпиленная стрелой к потолку.
Зверь обвил шею Памкамши своим длинным щупальцем как арканом, и утащил его наверх, в темноту. Выбрал ли он своей жертвой того, кто шел сзади и чьего исчезновение могли не заметить, или просто первого попавшегося, этого Измаил не знал. Однако он подозревал, что этот зверь обладает некими органами чувств, которые так просто не увидишь.
А еще он подозревал, что потолок кишит этими тварями, и ему, как и всему отряду, угрожает смертельная опасность. Но если это было так, значит, что-то удерживало зверей от того, чтобы напасть на них всем сразу. Нельзя ли было предположить, что они, как и обитатели комнаты, которую отряд только что покинул, обладали начатками коллективного разума? Ну если не разумом, то хотя бы чем-нибудь вроде общей нервной системы? Может быть, они соблюдали очередь, чтобы шанс схватить добычу был у каждой твари? А может, между ними существовало некое неписаное соглашение, что нападает тот, кто может это сделать, не подвергая себя опасности? А что значит — не подвергать себя опасности? Напасть незаметно, пока жертва одинока и потому беззащитна?
Если все это было так, значит, эти твари все-таки были уязвимы; иначе им было бы все равно, нападать на одного или на группу людей.
Измаил склонился над трупом животного, чтобы посмотреть, куда попала стрела. Она воткнулась в какую-то шишку на его теле, размером и формой напоминавшую страусиное яйцо. Из раны сочилась бледно-зеленая жидкость. Измаил решил, что это, наверное, один из жизненно важных органов.
В теле животного было примерно пятьдесят таких яйцеобразных уплотнений. Остальное пространство, по-видимому, было заполнено тонким слоем жировой ткани, внутри которого проходила система сосудов (о ее функциях можно было только гадать).
