С Ниной он был знаком ровно столько времени, сколько жил с ней. Он ехал в Москву, где взял на себя по просьбе друзей устройство важного и срочного дела, согласившись на эту просьбу с первого же слова, как и подобало истинному джентльмену, входящему в положение ближнего. Но в вагоне ему, как бы в противовес бывшей перед его глазами культуре, представилась вся простота девственной природы, и он вдруг почувствовал, что нужно не в Москву ехать, а в девственные, первобытные места, например, на Урал.
Разговорившись в купе с незнакомой дамой с мехом на плечах и сидя за бутылкой старого портвейна, Валентин сказал, что хорошо бы посидеть за бутылкой вина с сигарой или трубкой английского табаку где-нибудь в старой усадьбе, где в непогоду ветер хлопает деревянными ставнями и лепит на темное стекло жутко белеющий снег.
Баронесса Нина, кушавшая из коробочки шоколад, сказала, что у нее как раз есть такая старая усадьба и она едет туда. И хотя сейчас не зима, а ранняя весна, но все-таки она думает, что там — хорошо.
— Да, пожалуй, хорошо и ранней весной, — сказал задумчиво Валентин. Он достал из саквояжа еще бутылку и предложил Нине. Они выпили, и Валентин стал говорить ей «ты», так что баронесса не могла даже понять по его спокойному, какому-то домашнему тону, — не лишенному, впрочем, корректности, — близкий ли она его друг или уже любовница. Валентин решил этот вопрос очень скоро, доказав ей, что она и то и другое.
— Я только не понимаю, как же это все вдруг? — сказала потом озадаченная Нина, проводя по глазам своей тонкой рукой с прозрачными пальчиками. — Мне даже представляется все это каким-то ужасом.
— Ужаса вообще ни в чем нет, — заметил Валентин, — а в этом и подавно. Просто ты не умеешь пить.
И когда баронесса Нина, прощаясь с ним около своей станции, стыдливо обняла его, Валентин сказал опять, задумчиво глядя на нее:
— Да, пожалуй, хорошо и ранней весной. В таком случае поедем к тебе, а через неделю, если хочешь, поедешь со мной на Урал.
Баронесса Нина пробовала заметить, что у нее есть муж и что этот муж приедет летом в имение…
— Мужа бросишь, — сказал Валентин, — еще потом кого-нибудь найдешь.
И, позвав кондуктора, велел вынести и его вещи.
