— Фрицев бомбила, — скромно сказала дама, садясь за круглый стол, покрытый бордовой бархатной скатертью с кистями. — Вон, сам Калинин мне орден вручал…
В полном остолбенении я уселся напротив бывшей летчицы.
Такие, в лучшем случае, доживают свой век на старых государственных дачах или в огромных ветхих «сталинках». Ну никак не в элитном жилом комплексе! Она же бомбы на фашистов бросала, а не золотой запас из Рейхстага вывозила!
— Внук мне квартиру купил, — будто прочитав мои мысли, сказала старушка. — Большая квартира. Не помню тут ничего… все вроде родное, а не помню…
Я кивнул. Хороший внук, что говорить. Понятно, что перевести дорогую квартиру на орденоносную бабушку, а потом получить ее по наследству — очень правильный шаг. Но в любом случае, добрый поступок. Вот только прислугу надо было подбирать тщательнее. Не двадцатилетнюю девочку, озабоченную удачным капиталовложением своего молодого личика и хорошей фигурки, а пожилую крепкую санитарку…
Старушка задумчиво посмотрела в окно. Сказала:
— Лучше бы мне в тех домах, маленьких… Привычней оно…
Но я уже не слушал. Я смотрел на стол, заваленный мятыми письмами с забавным штемпелем «адресат выбыл». И неудивительно. В качестве адресатов фигурировали и всесоюзный староста Калинин, и Генералиссимус Иосиф Сталин, и товарищ Хрущев, и даже «дорогой Леонид Ильич Брежнев».
Позднейших вождей память старушки, очевидно, не удерживала.
Не надо было никаких способностей Иного, чтобы понять, какое письмо старушка отправила три дня назад.
— Не могу без дела, — пожаловалась старушка, поймав мой взгляд. — Все прошу в школы меня отрядить, в училища летные… рассказать бы молодым, как мы жили…
Я все-таки посмотрел на нее сквозь Сумрак. И едва не вскрикнул.
Старая летчица была потенциальной Иной. Может, и невеликой силы, но совершенно явственной!
Вот только инициировать ее в таком возрасте… не представляю. В шестьдесят лет, в семьдесят… но в восемьдесят?
Да она же умрет от напряжения. Уйдет в Сумрак бесплотной безумной тенью…
Всех не проверишь. Даже в Москве, где так много дозорных.
И порой мы узнаем своих братьев и сестер слишком поздно…
Появилась девица Тамара — с подносом, заставленным вазочками с печеньем и конфетами, чайником, красивыми старинными чашками. Беззвучно поставила вазочки на стол.
А старушка уже дремала, по-прежнему прямо и крепко держась на стуле.
Я тихонько встал, кивнул Тамаре:
— Пойду. Вы приглядывайте повнимательнее, она ведь забывает, где живет.
