Настой рутуты все-таки сделал свое дело — я сумел не заснуть, и к трактиру мы добрались без приключений. Сумерки еще только-только начинались, но окна «Тихого приюта», приземистой избы, стоящей почти у обочины дороги, были уже ярко освещены; обширное, с расчетом повозок на двадцать подворье с первого взгляда показалось пустым, и лишь потом я заметил пару потрепанных крытых фур, сиротливо приютившихся под просторным навесом.
«Войди, здесь тихо!» — предлагала недавно обновленная надпись на потемневшей от времени и непогод доске над входом.
Мы вошли.
Нельзя сказать, чтобы в главной комнате и впрямь царила тишина, зато хозяин, плотный крепыш неопределенного возраста, встретил нас как родных. Он подкатился шариком, одернул заляпанный жирными пятнами передник, оскалил щербатый рот в, как ни странно, весьма гостеприимной улыбке и склонился в глубочайшем поклоне.
– Господин лекарь! Какая высокая честь для «Тихого приюта»! Прошу, прошу… а насчет лошадки не извольте беспокоиться, все будет сделано!
Затем мы узнали, что «Тихий приют» — заведение старое и почтенное, что основано оно еще дедом хозяина, которого, кстати, зовут Тайво, но можно называть и Тощим, как люди сызмальства прозвали, что он очень рад, нет, он просто счастлив лицезреть в своем скромном доме таких достойных гостей и что он, Тайво Тощий, готов поручиться, что все здесь придется по нраву и мне, и моей юной спутнице…
– Любезнейший… — начал было я, но трактирщик, похоже, умел читать мысли.
– Гостям угодно поесть? Прекрасно! Моя кухарка славится своим мастерством по всей округе, в хорошие времена ее приглашали готовить бжюбжю и карафилло в усадьбы к здешним сеньорам, и неудивительно, ведь она раньше жила в Новой Столице и служила главной стряпухой самого дан-Каданги…
