Тшенгенский паладин слушал брата Айви все так же почтительно, но недоумение его росло, а с ним росла тревога.
Что он несет, этот маразматик?
– Волею Вечного бунтующая чернь будет раздавлена беспощадно. — Худая, похожая на птичью лапку рука вознеслась к потолку. — Но лишь тогда, когда исполнит предназначение, очистив Империю от стократ худшей мерзости! Орден сокрушит мятежников, как сокрушил пустынные орды!!! — торжествующе провозгласил магистр.
Белесая бровь бьюлку чуть дрогнула.
Дед, похоже, впал в детство. Перестал отличать доблестное прошлое от прискорбного настоящего. Когда-то, спору нет, он был великим полководцем, может быть, величайшим со дня Основания. Он единственный сумел поставить на колени князей пустыни и принудить их к вечному миру. Но те князьки давно зарыты в песок, а новые клятв не давали. Правда, пустынные все еще боятся Ордена, но лишь потому, что понимают: за ним стоит Империя.
А если Империи не станет?
Конечно, Орден отразит первый натиск, но варвары придут вновь; против каждого брата-рыцаря встанут сотни голых дикарей; песчаным князькам не жаль тратить жизни воинов, а каждый погибший брат — невосполнимая потеря, и кем пополнять гарнизоны, если Империи не станет? Не вилланами же…
Да, могущество Империи прирастает Орденом, но и Орден без Империи — мертв.
– Нет Империи, есть гниль и есть тлен! Эрры не повинуются владыке, жены купчишек разодеты в шелка, земледелец копит лихву, забывая о милостыне, гнусные жонглеры невозбранно бегают по канату… — Магистр закашлялся, обрызгав собеседника слюной. — Даже Орден затронут ржавчиной духа, брат Турдо! Ходят слухи о неких братьях, копящих злато, и о других, получающих письма от родни, — последнее слово старик произнес с натугой, словно грязное ругательство, — и о третьих, держащих при себе блудниц и приживших с ними ублюдков!
Если Ордену и суждено погибнуть, думал тшенгенский паладин, не забывая согласно кивать, то виной его гибели станет эта зажившаяся развалина. В столь тяжкие дни — подсматривать в замочную скважину! Об этом ли должно думать великому магистру? Или ты, брат Айви, возомнил себя, подобно Первоалтарному, единственным ответчиком перед Четверкой Светлых? Какая рьяная забота о чистоте веры…
Да что знаешь ты о людях, чьими душами распоряжаешься?
«Орденскому брату приличны кротость, и нестяжание, и сугубое целомудрие, и семья их — Орден, в миру же родни у них нет», — наверное, давным-давно, когда люди были чище и лучше, все это и было возможно. Святые, непорочные угодники писали Статут, но кто нынче живет по изветшавшим заповедям? Эти замшелые хартии давно пора переписать — от первого параграфа до последнего, дабы Орден, по рукам и ногам связанный мертвым пергаментом, воспряв, обрел новую жизнь!
